А вот мое мнение о вас не изменилось! Добропорядочный мудак! Мудак, не способный жить в реальности и любить реальную женщину! Какой-то подонок с ментовскими мозгами набекрень вывернул наизнанку вашу душу, и вот вы уже от белого перешли к черному!
Вначале по его лицу я решила, что он сейчас меня убьет. Но потом лицо его сжалось, скуксилось, и он... заплакал.
Я шагнула к нему, обняла его, ну прямо как Кирюшу, и начала приговаривать:
– Она была хорошая. Она любила тебя. И уж, по крайней мере, в тысячу раз лучше твоих знакомых. Да партийная блядь Беатриса не стоит мизинчика на ее ноге!
– Но почему тогда Федорчук…
– Этот садист? Да потому, что ему легче записать в сводке, что убили еще одну путану, а не добропорядочную, любящую жену бизнесмена.
– Ты так думаешь? – всхлипывал он.
– Я знаю, что Яна тебя любила. А ты любил литературу, которая не всегда отвечала тебе взаимностью. Если б ты больше любил Яну, ты бы больше знал о ней и смог бы что-нибудь предпринять.
Ей даже смерть инсценировали как у шлюхи, чтобы ты не особенно рьяно искал убийц.
– Вы... ты так думаешь?
– Да любой так подумает, если умеет думать.
– Значит, я никогда не умел думать.
– " – Не поздно начать!
– Но кто? Что? За что?
– Вот эти вопросы мы вчера и решали с опером Лехой. Кстати, убили еще и Веронику.
– Ну вот, а ты утешаешь. Значит, убивают их всех.
– Веронику убили из-за денег. Или из-за шантажа.
Мы долго молча пили чай, пока Виктор, с трудом разлепив уста, не сказал:
– Ты не оставишь меня сейчас? Не уйдешь?
– Куда я денусь с подводной лодки?
Потом опять помолчали, но тут тишину нарушила я:
– Виктор, я знаю, ты перенес омерзительный допрос. Тебе давали понять, что это ты убил ее, потому что узнал…
– Да…
– Растереть и забыть. Они всегда подозревают мужа и предполагают в нем африканские страсти.
Но я хочу поговорить с тобой о другом… Не бойся, опер Леха верит мне и все, что узнает от меня, рассмотрит с разных сторон.
– Что тебя интересует?
– У тебя… У тебя лично есть враги?
– А при чем тут?..
– Иногда враги убивают твоих близких, чтобы убить тебя. А тебя убили дважды. Информация о Яне тоже убила тебя. Так вот, у тебя есть враги?
– Да вроде бы нет.
– А Нефедов?
– Он не любит меня. Но скажи, кого он любит?
Действительно, кого любит Нефедов?
– Это так. Нефедовых много. Но дело в том, что он не просто не любит людей – он их ненавидит.
– г –Да, – согласился он.
– Нефедов любил твоего сына Мишу?
– Теперь уж не знаю, что и сказать!
– Как... погиб твой сын?
– Уснул за рулем.
– Что-о?
– Говорят, это часто бывает. Он в последнее время много нервничал и принимал снотворное.
– Но не отправляясь же в Москву с семьей, да еще ночью. Тебе не показалось это странным?
– Я никогда не любил детективы и всегда считал, что милиции лучше знать.
– И теперь ты обожаешь милицию?
– Не издевайся Они просто говорили, что он переусердствовал со снотворным накануне.
– И ты поверил? Какой ты доверчивый! Какие все простые смерти – и нет виноватых, а? А ведь Нефедов ненавидит тебя откровенно, он даже не притворяется…
– Если бы он хотел что-то сделать против меня, он бы скрывал. Это же логично.
– А если он не может скрыть? Если из него прет? Помнишь сцену с Женей Свиридовым в «Фантоме»?
– До сих пор ломаю голову, почему это случилось.
– У него и до этого были такие случаи. Из-за чего его, например, выперли из университета?
– Ну и?
– За зверскую драку. Другой студент, идя на свидание, надел его джинсы.
– Ты это серьезно?
– Более чем.
Мы опять долго молчали.
– Я заплачу, – сказал наконец Виктор, – тому, кто узнает правду о Мише и Яне.
– Об этом после. Сейчас прими что-нибудь успокоительное и спи.
– Уснешь тут…
Но на самом деле он засыпал на ходу и ушел-таки в спальню.
У меня были свои идеи. Сообщив Кирюше, что мы с ним идем на прогулку, я вознамерилась навестить Машку. Телефон у Яны в книжке был.
Я набрала номер и, зажав ноздри пальцами, попросила Владимира Ивановича. Машка сообщила, что он вечером вернется из командировки. Отсутствие Стального было мне на руку.
– Вы? – Она смотрела на меня, как на говорящую обезьяну, когда сдуру открыла дверь.
– Я. Дай пройти. У меня разговор.
– Да-да-да, конечно… – Она лебезила передо мной, получив, видимо, хороший нагоняй от Стального.
– Чай, кофе, выпить?
– Кофе.
– Немного коньячка?
– Не помешает.
Мы сели друг против друга в шикарной кухне, уставленной самоварами.
– Что вас привело ко мне? – светски спросила она. – Нет, я знаю про Яну… Но не это же…
– Как знать, как знать…
– Но какое я имею отношение…
– Кто такая Сова?
– Какая Сова? Впервые слышу.
– Не впервые. Яна тоже говорила с тобой о Сове.
– Ах да, припоминаю…
Через ароматы кофе, коньяка и духов кисло запахло страхом.
– Слушай, Маша, сейчас это спрашиваю я. Завтра спросят в милиции. А в милиции, как ты знаешь, есть досье на людей, которые... привлекались.
– Я не привлекалась!
– Я ж не говорю, что за убийство.
– Ну а что такого я еще могла сделать?
– Разное бывает. Иногда бывает любовь... за деньги.
Машка помертвела. Значит, я угадала. А чего тут угадывать-то?
– Ни о чем таком я даже не знала лет до двадцати. Чепуху вы какую-то несете!
– Это твое последнее слово?
– Последнее. И не шантажируйте меня! Если вы думаете, что так добьетесь моего мужа – мне вас жаль. Ха-ха-ха!
Бедная девочка, как она боялась.
– Машенька, мне не нужен твой муж и деньги.
Мне нужно знать, кто такая Сова и почему ты так упорно от нее отрекаешься.
Она подумала секунду, сделала зверскую рожу и с вызовом сказала:
– Мне надо уходить!
Нам с Кирюшей ничего другого не оставалось, как тоже уходить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76