— Не бросим! — хором ответила кафедра.
Митя с Рашидом поднялись к корейцам. Митя позвонил в дверь. Открыл, как всегда, мистер Чанг.
— Здравствуйте, здравствуйте, — заулыбался он, завидев незнакомое лицо.
— Здравствуйте, Чанг. Георгий Васильевич, к сожалению, заболел. Вести занятия вместо него будет Рашид Бектемирович.
— Можно Просто Рашид, — Рашид крепко пожал руку корейца.
— Приятно познакомиться, — с трудом произнес кореец. — А Георегий Василиевыч опять?… — Чанг щелкнул себя пальцами по горлу.
— Нет, что вы, Чанг! На этот раз у него сильный грипп. Думаю, через месяц поправится, — сказал Митя.
Александр Антонович гнал “Волгу” по Тучковскому шоссе на большой скорости. Ольга Геннадьевна сидела рядом, упершись ногами в пол. Ей всегда было страшно, когда Саша садился за руль, но она помалкивала. Уж очень он сердился, когда ему под руку что-нибудь говорили.
Сегодня был редкий день, когда они могли быть вместе. Игонина оформила себе командировку в Воронеж, а Александр Антонович якобы поехал с друзьями на рыбалку — в багажнике машины лежали зимние удочки, ящик и прочие принадлежности, без которых не может обойти ни один рыбак. А рыбаком Александр Антонович был отличным и таскал из Москва-реки лещей до трех килограммов. Но не сейчас, не сейчас… Ехали он в сторону Игнатьева под Тучковым. Там Александр Антонович каждый год снимал у одной женщины по имени Тамара на лето дачу. Дача представляла собой добротную избу — пятистенок, обшитую сверху рейкой. В комнатах всегда было сухо и прибрано. Большая русская печь всегда оказывалась по-живому теплой, топила исправно, без угара, да и вообще: было здесь тихо, хорошо и спокойно. Летом прямо под окнами струилась полноводная река, зимой по льду мела поземка, чем-то тоже напоминая сказочную молочную реку с кисельными берегами. Правда, дом был всем хорош, вовсе не заслугами хозяйки, а ее сына Кирилла. Сама Тамарка жила в соседнем крохотном домишке, пила горькую и частенько забывала, как зовут ее постояльцев. Сын — человек богатый и солидный — приезжал к ней, увещевал матушку, даже пытался лечить ее в городе. Но ничего не помогло — хозяйка сорвалась, как только почувствовала, что не умирает после рюмки водки. Деньги за дачу она, конечно, все пропивала с тучковскими друзьями, да потом еще приходила занимать к постояльцем. Человеком, однако была добрым, отзывчивым и всегда говорила: приспичит зимой приехать, милости просим! Только рада буду, а то здесь тоска!
— Ты на Тамарку внимания не обращай, — учил Игонину Александр Антонович. — Наврать она может с три короба, а потом утром все равно ничего не вспомнит. Если уж она мою жену вспомнить не может…
— Так что же, мне за твою жену сойти? — язвительно спросила Ольга Геннадьевна.
— А надо будет, так и сойдешь! — резко оборвал ее Александр Антонович. — Что, ломает тебя побыть моей законной пару деньков?
— Нет-нет, не ломает, — Игонина погладила Александра Антоновича по волосам. — Был б моя воля, и жили бы вместе.
— Ну вот, это другой разговор. А то она на мою любовь язвит, понимаешь ли! — Александр Антонович притормозил и, притянув к себе Игонину, крепко поцеловал в губы.
— Ох, Сашенька, как редко бывает такое! — вздохнула Ольга Геннадьевна.
— Может, оно и хорошо, что редко. Зато не приедается. Сама знаешь, мы с тобой официальные люди и должны понты держать, добропорядочную морду строить. А иначе на плаву не удержаться. Понты дороже денег, — Александр Антонович свернул с трассы на проселочную дорогу. “Волга” надрывно завыла, размешивая под колесами снег. Пройдя метров двадцать, встала. — Ну, мама дорогая, не проехать нам здесь! — воскликнул Александр Антонович. Он выбрался из машины, посмотрел под колеса. — Нет, не держит снежок, рыхлость одна! Олечка, переберись за руль, а я подтолкну. Проректор обошел машину, уперся сзади в багажник. Ольга Геннадьевна пересела за руль, вдавила педаль акселератора, но машина еще больше села.
— Оля! Ты руль-то прямо держи! Не крути его, мать твою так! — сердито закричал Александр Антонович.
— Да я и держу! — отозвалась Оля, покраснев.
— Давай еще! — машина взрыла снег, выбрасывая комья, но не подалась. Александр Антонович присел на багажник, потер грудь с левой стороны под дубленкой. Ольга Геннадьевна выбралась из машины.
— Тебе что, плохо?
— Да нет, все в порядке, — махнул рукой Александр Антонович. — Так, шевельнулось вдруг что-то нехорошо. Делать нечего: включим радио, будем подмогу ждать. Дорога здесь довольно оживленная, может, и вытащит кто.
Они сели в машину, Александр Антонович покрутил ручку настройки, поймал радио “Ретро”.
— Эх, потанцевать бы! — вздохнул он.
— Куда тебе! За сердце вон хватаешься, — сказала Ольга Геннадьевна.
— А вместо сердца пламенный мотор! — пропел Александр Антонович. — Боюсь я, Оля.
— Чего тебе бояться? Хорошо сидишь, крепко. Калерий — твой дружок закадычный.
— Не об этом я, Оля. Сделал я прошлым летом одну глупость. Испугался за свою шкуру и сделал. А теперь хожу и думаю, чем она может для университета обернуться.
— О чем ты? — встревожилась Ольга Геннадьевна.
— Да так. Устроил одну девку на экспериментальную базу в секретный цех, Типа того, что ФСБ попросила в лице одного старинного приятеля. А девка эта обсчеты испытаний воровала. Понимаешь?
— Не совсем, — пожала плечами Игонина. — Тебе-то какое дело? Пусть ФСБ с ней и разбирается.
— Так вот я и боюсь… О, я же говорил, что скоро будет подмога! — проректор увидел в зеркало заднего вида трактор “Беларусь”, который легко катил по зимней дороге, высоко подбрасывая снег. Александр Антонович выбрался из машины, замах руками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91