Знаешь, какой вкусный? Дедушка Михаил Леонтьевич по две тарелки зараз съедал. Меня его еще моя бабушка готовить научила.— Я и борщ не ем, — произнесла девочка.— Что, и в детском доме не ела?— Я его девочкам отдавала.Елизавета Андреевна всплеснула руками:— Девочкам она отдавала! Куда же это годится? Родители придут, а ты у меня голодная ходишь. Что я им скажу?— А я вторым наемся, — сказала Василиска и посмотрела на кастрюлю с фаршированными перцами.— Суп обязательно кушать надо. Он для желудка: полезен, а если не будешь есть — скоро заработаешь себе разные нехорошие болезни, — взялась поучать Елизавета Андреевна.— Что вы со мной, как с маленькой? — возмутилась Василиска. — В детском саду мне то же самое говорили!— А ты попробуй, может, понравится. Твоя мама тоже в детстве не очень суп жаловала, а потом как пристрастилась — за уши не оттащишь!— Тетя Саша? — уточнила Василиска.— Ну да. Давай хоть пару ложечек. — И Елизавета Андреевна сделала такую гримасу, что Василиска весело рассмеялась.— Ладно, но только пару, — согласилась она. На ее счастье, щелкнул дверной замок, и Василиска тут же выскочила из-за стола, бросилась в прихожую. Вадим с Александрой снимали обувь.— Ну как ты тут с бабушкой? — спросила Александра.— Хорошо, — сказала Василиска.— Борщ не хочет есть! — пожаловалась Елизавета Андреевна, появляясь в прихожей.— Не хочет, значит, не хочет. Мам, только, пожалуйста, не надо ее заставлять, хорошо?— Как скажете — вы же теперь у нас родители, — обиженно пожала плечами Елизавета Андреевна.— Василиса, завтра рано утром мы улетаем, — сказал Вадим Георгиевич. — Я тебя просил вещи собрать — ты собрала?— Нет еще. — Василиска хотела было кинуться в комнату собирать вещи, но Елизавета Андреевна преградила ей дорогу.— Пока не поешь — никаких сборов! — сказала она тоном, не терпящим возражений.— Верно-верно, голодных детей в самолет не пускают, — поддержал бабушку Вадим.— Да ну, сказки это все! Я уже летала, с мамой и с папой… Ну, с теми, с прежними моими. В самолете обед дают, и безо всякого супа, между прочим! — Она посмотрела на Елизавету Андреевну и сдалась. — Ну ладно, поем перчиков.Василиска ушла на кухню, а Вадим с Александрой переоделись в домашнее и начали собирать вещи.Но едва Вадим ушел в ванную, Елизавета Андреевна тут же возникла на пороге комнаты.— И сдалась вам эта заграница — за семь верст киселя хлебать! Медом там, что ли, помазано?— Мам, ты опять начинаешь? — Александра грозно посмотрела на мать.— Так ведь болит сердце за вас! Как вы там обустроитесь? Здесь все было: и фирма своя, и помощь. Друзей вон сколько, знакомых, а там что?Александра вытряхнула из шкафа платья, начала их перебирать, решая, что взять с собой, а что оставить.— Ты про фирму лучше молчи, ладно? — Александра бросила очередную вешалку, подошла к матери, обняла. — Мам, мы ведь не навсегда. Пока на год, а там посмотрим. Работа у Вадима уже есть.— Смотри, подведет опять… Как отца под… — Елизавета Андреевна замолкла на полуслове, потому что Вадим вышел из ванной. Он нес в руках электробритву и пакет с зубными щетками и пастой. — Вы кушать-то будете?— Сейчас соберемся и поедим, — сказала Александра.Елизавета Андреевна ушла на кухню.— Что, все уговаривает? — поинтересовался Вадим.— Пытается. Ты посмотри, какие рубашки возьмешь.Вадим кивнул и открыл ту дверцу, где на полках лежали его сложенные рубашки. Он выбрал несколько любимых. Неожиданно рука нащупала в застегнутом нагрудном кармане что-то твердое. Вадим двумя пальцами извлек ампулу с надписью на латыни. Тут же сунул ее в карман своих спортивных домашних штанов.— Эти можешь складывать, — кивнул он на стопку рубашек, лежащих отдельно.— Хорошо.Теперь Вадим только и делал, что прислушивался, не ушли ли Елизавета Андреевна с Василиской с кухни. Как только их голоса смолкли в дальней комнате, он быстро прошел к кухонному шкафу, открыл дверцу — здесь у Елизаветы Андреевны была аптечка — несколько ящиков, набитых лекарствами. Вадим Георгиевич стал по очереди выдвигать ящики, выискивая упаковки с ампулами. Нашел, сравнил надписи — на ампуле, которая была у него в руке, и на упаковке. Идентично. Только на его ампуле значилось 10%, а на упаковке — 20%. Он заглянул в упаковку. Двух ампул там не хватало.Услышав шорох, он обернулся. Елизавета Андреевна стояла в дверях кухни и смотрела на него пристально.— Вадик, тебе что, таблеточку дать? Голова болит? — сказала теща фальшивым голосом.Вадим протянул Елизавете Андреевне раскрытую ладонь, на которой лежали две ампулы. Одна — из шкафчика гинеколога, другая — из упаковки.— Это вы?..Елизавета Андреевна торопливо закрыла кухонную дверь.— Я тебя умоляю — не кричи!— Я и не кричу. Более того, я удивительно спокоен. Ваше счастье, что я про нее забыл. Рубашку даже выстирали с этой ампулой. Ваша подружка Людмила Павловна настучала на меня, и вы решили таким оригинальным способом избавить мою жену от соперницы? Молодец, Лизуня!Губы Елизаветы Андреевны мелко задрожали.— Вадик, я тебе сейчас все объясню!— Я вам сам все объясню, — спокойно сказал Вадим, сжимая ампулы в руке. — Вы хорошо знали Константина Николаевича. Пришли однажды к нему на прием и, воспользовавшись случаем, подменили ампулы — слабый раствор на сильный. Расчет был правильным: врач не будет читать надпись на ампуле, если достает ее из упаковки. Сделал инъекцию, ампулу в ведро, и, глядишь, через день она уже на помойке. И никто никогда ничего не узнает. Так я лишился своего ребенка, и Дина, между прочим, чуть не умерла! Это же преступление, Елизавета Андреевна, разве вы этого не понимаете?— Преступление — это то, что ты делал с Сашкой!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91