Промокнув губы салфеткой, сложил из нее кораблик, бросил на идеально чистую тарелку и, дождавшись, пока Волгин допьет компот, поднялся:
– Дернули?
Во дворе РУВД он остановился и показал на белый «ниссан-алмера»:
– Это сиволаповская тачка?
– Записана на его сына. Хочешь взорвать?
– Зачем же портить хорошую вещь? Погоди, – Андрей придержал шагнувшего к крыльцу Волгина за локоть. – Давай курнем на свежем воздухе. Я манией преследования пока что не страдаю и не думаю, что там… – он указал на окно кабинета, – …понатыкали микрофонов, но здесь мне как-то спокойнее.
Акулов встал ближе к Волгину, размяв и продув папиросу, зажал мундштук зубами, но прикуривать не стал, сунул руки в карманы и тут же вытащил, откинул полы куртки чуть назад и зацепился большими пальцами за ремень.
– Могу представить, какие слухи обо мне тут ходили. Коль уж нам работать вместе, не хочу, чтоб оставались недоговоренности. Во-первых, меня действительно подставили. Если конкретно – Сиволапов Иван Тимофеевич… чтоб он сдох! Он крутил аферы с квартирами гопников, а я ему случайно помешал. Во-вторых, мстить ему я не собираюсь. По крайней мере, пока. Если отколошматили, то надо уползать в свой угол и зализывать раны, а не бросаться под колотуху, с которой не можешь совладать. В будущем обязательно появится шанс ответить, но его нужно ждать. У меня хватает других проблем, в том числе и личных, которые я не могу оставить нерешенными ради сомнительного удовольствия поквитаться с Ванькой-вором. Вот решу их – тогда и посмотрим, прикинем хрен к носу… В любом случае, я тебя заранее предупрежу.
7. «Тервмла»
В кабинете Акулов долго не просидел.
– Знаешь, навряд ли я рожу сейчас какие-то гениальные мысли. А внедряться ты не хочешь. Пойду, поброжу по окрестностям, осмотрюсь – как никак, это моя бывшая «земля». Может, встречу кого знакомого, морду набью. Или мне набьют.
Волгин задумчиво посмотрел вслед ушедшему Андрею. В принципе он предполагал, что напарник станет играть по своему сценарию. Говорит, что отказался от мести? Может, и так; но скорее всего, просто темнит, не хочет быть до конца откровенным. Он и раньше не страдал от этого качества, а уж после отсидки оно могло только усугубиться. .
Акулов перешел Горьковскую и, не спеша, двинулся по тропинке через пустырь. В местах происшествий останавливался, прикидывая, как бы действовал сам на месте преступника… Или преступников? Что-то мешало ему поверить, что все четыре трупа – дело рук одного человека или одной группы. Было какое-то звено, выпадавшее из общей картины. Волгин, похоже, этого вообще не заметил;
Акулов смутно чувствовал, что чего-то в логической цепочке не хватает, но чего именно – сформулировать не сумел бы.
Оказавшись на Чкаловской, Андрей свернул к пресловутым ларькам. Четыре из них работали, один, стоявший в некотором отдалении, чернел обгоревшими стенами и отражал солнце осколками разбитых стекол. Позади него, на ящиках и украденной где-то парковой скамейке, устроились шестеро. Опухшие лица, затрапезная одежонка, грязь, въевшаяся во все поры тела. Взгляды покорны и обманчивы, что можно оценить, столкнувшись с такой компанией поздним вечером в укромном месте – хотя, в целом, бомжи не склонны к насильственным преступлениям, разве что в своем кругу. На всю толпу было две бутылки портвейна и пакет с гнилыми помидорами.
На Акулова поднялось три пары глаз, чуть позже еще двое повернули головы в его сторону. Он стоял, прислонившись к дереву, и внимательно их разглядывал. Возражений это не вызывало, хотя было заметно, что его внимание им неприятно. Скорее всего, опознали; нет, не опознали – почувствовали в нем мента и ждали неприятностей. Особых грехов за собой бомжи не ощущали, надеялись, что в кутузку никого из них не потащат, но привыкли к тому, что хорошее от «внутренних органов» их касте перепадает крайне редко, а потому готовы были ко всему.
Один, долговязый, неопределенного возраста, с торчащими из-под синей бейсболки засаленными лохмами песочного цвета, старательно отворачивался. Взял бутылку, стал колупать ногтем этикетку, и было видно, что руки у него сильно трясутся.
Акулов подошел ближе.
– Новицкий? – возглас вырвался непроизвольно, слишком неожиданной была встреча со своим пропавшим «терпилой» .
Наркоман вскочил с ящика, запустил в оперативника бутылкой и ломанулся через пустырь.
От бутылки Андрей легко уклонился, но портвейном обрызгало плечо и рукав новенькой куртки.
– Ну, падла…
Обновка была куплена сестрой. Акулов всегда трепетно относился к подаркам женщин, и это обошлось Новицкому в несколько лишних ударов, когда Андрей его догнал.
Сбитый подсечкой на землю, наркоман закрыл лицо ладонями и подтянул колени к животу, но это его не спасло. Закатив глаза, он изобразил потерю сознание, и Акулов, плюнув, сел рядом, на теплый травянистый холмик. Несколько раз сильно выдохнул, помассировал грудь:
– Ты что ж, мудила, так гоняешь? Я, знаешь, сколько не тренировался? По твоей, кстати, милости…
( Как ни странно, лютой ненависти к человеку, Который засадил его за решетку, Андрей не испытывал, давно понял, что наркоман – лишь оружие в чужих руках. Откажись Новицкий писать на onepa заяву – сыскали бы другого, посговорчивей. Ненависти не было, но она нужна была для дела, и, когда Новицкий приоткрыл глаза, Акулов сделал страшное лицо:
– Копай себе могилу, поганец…
Погоня закончилась в небольшой ложбинке, так что ни с дороги, ни с тропинки их никто не видел, —и Новицкий воспринял угрозу реально. . Реакция его была неожиданной. Рубаху на груди он не рвал, но ответил с неожиданной твердостью, даже приподнялся на одном локте, грудью навстречу опасности:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88