Покрытое пятнами тело уже стало опухать, и тонкий витой браслетик на левой щиколотке глубоко врезался в кожу.
В кино трупы выглядят куда приличнее…
Катышев стволом пистолета откинул подушку, морщась, наклонился:
– Так люди сами не умирают… – Пистолет нырнул в кобуру, морщины на лбу начальника разгладились. – Или умирают? Сергеич, ты же у нас спец по жмурикам, глянь опытным глазом. Лично я никакого криминала не вижу.
– Зря. Придушили подушкой, а перед этим, чтобы не сопротивлялась, кулаком приложили. Видишь, как челюсть сломана? Били справа, один удар, профессиональный. В запарке, во время скандала, когда, например, партнерша что-то не то сказала, так ударить сложно.
– Надо же, какие тонкости! Тебе их часто лупить приходится? А я уж надеялся, она сама. Мало ли, сердечко во время оргазма, конкретно, не выдержало…
Милицейский цинизм, без которого просто свихнешься на этой проклятой Богом и людьми оперской работе, был присущ Волгину в неменьшей степени, чем Катышеву, но сейчас слова начальника вызвали раздражение. ББ и сам это понял. Набирая номер дежурной части, примирительным тоном сказал:
– Прикрой ее чем-нибудь… Вон, простыня валяется, – и вышел в гостиную.
Накрывать труп Волгин не стал – обстановка на месте преступления, сколь бы неприглядной она ни была, должна оставаться неизменной до приезда судебного медика и криминалистов. Малейшее изменение может повлечь за собой утрату улики, возможно – единственной, на основании которой преступника можно будет впоследствии привлечь к суду. Это ведь только в кино гениальный сыщик на основе своих умозаключений ловко колет злодея, достаточно лишь собрать всех подозреваемых в одну кучу и в кульминационный момент указать на душегуба пальцем. В жизни, по делам об убийствах, улик оказывается ох как мало, и каждая из них – на вес золота.
Анна Ивановна каким-то образом просочилась мимо участкового и появилась на пороге спальни.
– Господи, срам-то какой! Хоть и непутевая девка была, но так-то зачем?
– Инна? – сурово спросил Катышев, надвинувшись на старушку. – Тогда попрошу вас временно выйти. Потом мы вас позовем, будете понятой. И ты, Волгин, не стой. как столб. Надо в темпе пробежаться по квартирам, может, еще кто этого воскресного беса заметил. Давай иди, я пока здесь покараулю.
У входной двери участковый объяснялся с женщиной, настойчиво пытавшейся прорваться в квартиру.
– Понимаете, пока нельзя.
– Это мне-то нельзя? – спросила женщина так веско, что лейтенант замолчал; воспользовавшись паузой, она шагнула через порог и столкнулась с Волгиным: – О, здрас-с-те! А вы тут что делаете?
Знакомы они никогда не были, но Сергей уже догадался, с кем имеет дело, и Анна Ивановна подтвердила его предположение:
– Это Лариса, Инночкина сестра.
– Ну, и что дальше? – сестра нахмурилась.
Она смотрелась лет на тридцать, была высока ростом, с хорошей фигурой, достоинства которой подчеркивали куртка из мягкой кожи и черные блестящие брючки, купленные в дорогом бутике. Красивой ее Волгин бы не назвал, но впечатление она производила и в памяти оставалась – как и все самостоятельные женщины, привыкшие к мужскому вниманию и не отягощенные финансово-бытовыми проблемами.
– Я недопонимаю ситуацию. В чем дело, офицер? Обворовали квартиру или что-то произошло с Инной?
Анна Ивановна юркнула за дверь, и Лариса все поняла:
– О Боже! И еще этот запах… Как это случилось? Несчастный случай или?..
– Разбираемся.
– Значит, «или».
– Были основания такое предполагать?
– В ее возрасте от старости не умирают.
– А сколько ей было?
– Двадцать шесть. Неработающая, замужняя. Что вас интересует еще?
– Давайте переговорим где-нибудь на улице.
– Сначала я хочу посмотреть… Впрочем, сейчас, наверное, нельзя? Понимаю.
– Где сейчас ее муж?
– Эдуард? В командировке, под Москвой. В фирме должны знать точно. Кстати, вы же наверняка захотите осмотреть его кабинет.
– Кабинет?
– Первая дверь справа по коридору. Она всегда заперта, но в офисе есть запасной ключ. Уверяю, ничего интересного вы там не обнаружите. Никаких скелетов в шкафу – все на виду. Наверняка вам об этом уже настучали. Кто будет звонить в фирму?
– Мой шеф, – спихнув сестру подошедшему Катышеву, Волгин зашел в квартиру Анны Ивановны.
Опрос жильцов подъезда принес некоторые результаты. Предполагаемого убийцу видели несколько человек, и его приметы в целом совпадали с теми, что уже сообщила бдительная старушка. Парень двадцати с небольшим лет, высокий, смуглый, спортивного телосложения, в желтой матерчатой куртке и темных штанах. На третьем этаже обнаружился мужик, хорошо разбирающийся в машинах, и от него стало известно, что подозреваемый скрылся на белой «восьмерке» с кузовом кабриолет.
– Таких тачек в городе – с гулькин хрен, – авторитетно заявил Катышев, когда они с Волгиным вышли к подъезду перекурить. – Может, и вообще одна. Смотайся к гаишникам, прокинь по компьютеру. Бля буду, к вечеру мы его сожрем. Чего рожу кривишь?
– Не люблю, когда все слишком просто получается. Не бывает так. Свидетели косяком прут, показания – один в один, и все просто из штанов выпрыгивают, чтобы мы их записали.
– Брось! Картина-то очевидная. Типичнейшая бытовуха. Девка с е…арем чего-то не поделила, слово за слово, хреном по столу, он ей – в торец, она вопить начала, ну, он и придавил малость, чтоб утихла. Шмон навел для обставы, чтобы мы про ограбление подумали, или же просто решил – зачем задаром пропадать? Заметил, что бабок в хате нет? Одна мелочевка в сумке, ей даже на «памперсы» не хватило бы – а она привыкла ни в чем себе не отказывать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66