Белые халаты и серые бронежилеты сошлись вместе, перекурили; медсестра осталась с постовыми, врач вернулся в «рафик» и стал читать журнал.
Проблесковые маячки на крышах трех машин работали, не переставая. Посмотрев на это дело, врубил свою мигалку и водитель «пожарки».
– Интересно, они сами что-нибудь понимают? – спросил Волгин.
Катышев смотрел остекленевшим взглядом и тихо ругался.
– Шел четвертый год войны, – сказал Родионов.
– За дверью шевелятся, – сообщил участковый из подъезда. – Что мне делать?
– Улыбайся, – посоветовал Катышев, выходя из ступора.
Когда ожидание стало совсем невыносимым, появилась пожарная лестница. Все проявили активность, даже врач «скорой помощи» вышел, чтобы принять участие в совещании. Его отправили обратно. Медсестру, успевшую подружиться с комвзвода ППС, оставили.
За окнами сорок второй квартиры все было спокойно.
– А они еще там? – усомнился кто-то из оперов.
– Не залезешь – не узнаешь, – отрезал Катышев и выдал Волгину куртку от спецкомплекта «Тень» с яркой надписью «Милиция» на спине. – Одень, пойдешь первым.
– Мне к ним что, задом поворачиваться, чтобы они прочитали?
– Звуком представишься.
– Ты хотел сказать, голосом?
В кухне «сорок второй», до того темной, зажегся свет, и все затаили дыхание. Дважды на занавески легла тень, и во второй раз все разглядели, что человек держит в руках кастрюлю.
– Кипяток готовят. Или смолу.
– Спасибо, друг, – Волгин похлопал незнакомого коллегу по плечу и облачился в «Тень», специально разработанную для операций в условиях ограниченной освещенности; бронежилет, как и прежде, он надевать не стал.
Лестница медленно поднималась к окнам четвертого этажа.
– Как только увидите, что мы подошли, начинайте ломиться в дверь, – отдал последнее указание Катышев и истово, с размахом, перекрестился. – Э-эх! Пошли.
Казалось, что лестница сделана из проволоки. Она гнулась, раскачивалась, скрипела в сочленениях. С детства боявшийся высоты Волгин старался не смотреть вниз, но взгляд то и дело цеплял кусок двора, плоские, задранные кверху лица оставшихся, быстро уменьшавшиеся в размерах крыши патрульных УАЗов, а до окна оставалось еще так далеко…
Позади Сергея тяжело, но неумолимо, как рок, двигался Катышев.
Волгин промахнулся ногой мимо ступени, и сердце оборвалось. Медленно, очень медленно он нащупал стопой перекладину и замер, задержав дыхание.
– Сергеич, – донесся шепот ББ, – Сергеич! Все нормально, ты слышишь меня? Все о'кей.
Если голова кружится – пристегнись наручником, передохни. Чего ты, здесь же невысоко! У тебя, наверное, еще голова от сотряса не отошла. Дыши глубже и вниз не смотри. Все нормально будет.
Дымка в глазах растаяла. Что-то мешало, било по нервам. Повернув голову, Волгин увидел, что приложился щекой к запястью, на котором громко тикают часы. Когда стрелка прошла четверть круга, он полез дальше.
Осторожно поднял голову над подоконником и через щель в занавесках посмотрел в комнату.
В дальнем углу, привязанный к подлокотникам, сидел в кресле пожилой мужчина в толстом свитере и джинсах. На лбу у него была ссадина, из угла рта к подбородку протянулась дорожка запекшейся крови.
На диване, выставив в сторону окна обтянутый зелеными спортивными штанами зад, лежал парень с короткой стрижкой, белобрысый, кажется, один из тех, с кем встречались в овраге. Парень листал журнал.
Волгин встал на ступеньку выше.
– Что там? – прошептал Катышев.
– Идиллия.
В дверь квартиры позвонили. Белобрысый встрепенулся, сел, нашарил под диваном кроссовки. Вошел второй – невысокого роста, плотный, в футболке с портретом Бэтмена.
О чем они говорили, было не слышно.
Снова раздалась трель звонка, потом по железу громыхнули ногами.
Парни открывать не собирались. Белобрысый нервно закурил, «Бэтмен» почесал брюхо и подошел к окну.
Наверное, решил взглянуть, что происходит во дворе.
Потрясение его было велико.
«Бэтмен» попятился и замер, парализованный.
Сделав страшное лицо, Волгин упер ствол автомата в стекло. О высоте он больше не думал.
Команда была понятна без слов, и «Бэтмен», лишенный воли, открыл створки окна.
– Ты чего? – весело удивился белобрысый, шнуруя кроссовки.
«Бэтмен», горестно пожав плечами, отошел в сторону.
Волгин перемахнул подоконник; следом за ним, раскорячившийся как краб, в проеме окна возник Бешеный Бык.
«Бэтмен», неотрывно глядя на автомат, просеменил в угол.
Белобрысый выпрямился возле дивана. Он еще мало что понимал.
– Работает УР! – громыхнул басом ББ и прыгнул.
Его полет был невысок, но страшен по силе разрушительного воздействия. Коленом согнутой ноги он въехал белобрысому в грудь, и белобрысый ушел в аут.
Ста пятнадцатью килограммами веса Катышев потряс рассохшийся паркет, крутанулся на спине, выделывая нечто среднее между кун-фу и брейк-дансом, отколол еще один кульбит и, оказавшись перед сжавшимся «Бэтменом», с такой силой вогнал кулак ему под ребра, что даже Волгину стало больно.
Под окнами, оказывая на задерживаемых психологическое воздействие, взвыли сирены.
– Наручники давай! – проорал Катышев, оседлав «Бэтмена». – Быстрее!
Волгин поторопился. Потом, перекинув автомат за спину, занялся белобрысым.
Когда открыли дверь и впустили остальных членов группы захвата, все было кончено. Когда развязали потерпевшего, запыхавшийся ББ чуть не припаял и ему, но вовремя опомнился и, похлопав мужчину по плечу, произнес:
– Мужайтесь. Самое страшное позади. Напрасно ругают милицию… – И столько было в его голосе праведной горечи, что бывший пленник потупился, покраснел и пробормотал слова благодарности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66