… Это всего лишь платные консультации по просьбе господ предпринимателей и помощь в решении вопросов, связанных с безопасностью. Долг любого милиционера оберегать народную безопасность, особенно когда просят. Сами. Контакты с бандитами? Ха-ха… Он опер по борьбе с организованной преступностью, это его прямые обязанности… Тачка и квартира? Накоплено за долгие годы лишений. Копайте, ребята, копайте.
Из ментуры, конечно, выпрут, к попу не ходи. Задним числом не получится, преступление связано с работой в органах. Что ж, пойдем в охранный бизнес. Предложений хоть отбавляй. Впрочем, если вменить укрывательство не получится, почему выпрут? А выпрут, можно восстановиться по суду…
Плохо, родители расстроятся, особенно мать. Они ведь ничего не знают. Уверены, что материальные блага достались исключительно от государевых щедрот. А Юлька, интересно, расстроится? Не знаю…
Так, задача номер один – соскочить с «укрывательской» статьи. Просто не признаваться – маловато. Вменят, раз уж начали. Рогозина на протокол еще не допрашивали, допросят или завтра или сегодня. Значит, и не предупреждали об ответственности за дачу ложных показаний… И до допроса он безболезненно может отказаться от своих слов… Сказать, например, что пошутил… Только, кто ему это объяснит? И кто наставит на путь истинный? До завтрашнего утра… Адвокат? Я от него отказался. Угаров? А оно ему надо? Он говорил, сам на волоске висит… Да и как ему передать? В камере телефона нет… Успеть до утра…Черт! После допроса Рогозину просто не дадут отказаться от своих слов…
Судя по маршруту, Дениса везли не в районный изолятор, а на Захарьевскую, в городской, расположенный сразу за Большим домом. Это и понятно, в районе все свои, любую помощь окажут. Да, так и есть, приехали. Странно, машина притормозила напротив центрального подъезда, а не возле дверей изолятора. Еще один укол. Проведем по Главку с помпой, чтоб другие видели и мотали на ус.
Поднялись по широкой парадной лестнице с картинами. Навстречу спускался знакомый опер, который приветливо кивнул Денису, вероятно, не заметив наручников. Денис кивнул в ответ. Непередаваемые чувства. Свой среди своих… Больше знакомых лиц на светлом пути до дверей изолятора не попалось.
Оформлял Дениса в камеру старый седой прапор в милицейской форме, давно заслуживший почетный отдых и пенсию. За долгие годы работы в изоляторе через его заботливые руки прошли сотни самых разных типов, и никакого удивления по поводу задержания своего сотрудника у не него возникло. Здесь, в изоляторе, все равны… Денис сразу понял, что договариваться о чем-либо с ним абсолютно бесполезно. Прапор не стремился на пенсию. Здесь был его настоящий дом, которым он дорожил.
Когда он, затягиваясь дешевой сигаретой без фильтра, читал постановление, в глазах промелькнуло сочувствие. «Укрывательство», выражаясь блатным языком, авторитетная статья для опера. Можно сказать, профессиональная. И человек умный понимает, что не по злому умыслу мужики «жмут» заявления, а в силу причуд системы. И прапор, конечно, тоже это понимал. Ну, не повезло тебе сегодня, на твоем месте мог оказаться любой.
Сочувствие, однако, быстро исчезло, когда он заносил в протокол обыска личное имущество Дениса. Швейцарский хронометр в платиновом корпусе, доллары-деньги, ошейник из красного золота, стоивший двенадцать окладов прапорщика, пара фишек из казино… Все понятно с Вами, товарищ.
– Так, господин хороший… Матрас в номер положен только арестованным, а ты пока задержан. Арестуют – выдам.
Умеет наш человек поддержать в трудную минуту.
– Обед ты сегодня прозевал, терпи до завтра. Либо говори, кому позвонить, чтоб привезли.
Есть в данную секунду Денису хотелось меньше всего, и он отказался от предложения.
– Будут проблемы, стучи… В смысле, в дверь. О побрякушках своих не беспокойся. Верну все, вплоть до шнурков. Готов? Пошли. Сосед у тебя спокойный, тоже из наших.
– Барабан, небось? – усмехнулся опер.
– А это ты сам у него спроси.
Денис неоднократно бывал в этом изоляторе, заходил и в камеры. Но сейчас учреждение воспринималось совсем по-иному. Все равно, что однажды взять и встать напротив огневого рубежа, рядом с мишенями, по которым только что стрелял сам… Прапор открыл низкую дверь и пропустил Дениса.
– Желаю приятно провести время. У нас не казино, конечно, но зато крыс нет.
Легкий цинизм, как следствие профессиональной деформации.
Сосед по каземату спал, повернувшись лицом к стенке. Под ним отсутствовал матрас. Значит, тоже только задержан. Мутная лампочка под металлической сеткой лишь называлась лампочкой. Впрочем, что тут разглядывать? Семь квадратных метров бетонного пола, деревянные нары, да унитаз с раковиной? Хотя, по сравнению с районным ИВС, где сантехники в номерах не имелось, не так уж и плохо. Не надо терпеть до назначенного часа, чтобы справить нужду.
Денис сел на нары, отполированные задницами многочисленных постояльцев. Прапор лязгнул замком, отчего сосед вздрогнул, проснулся и повернулся лицом к Неволину. Оба несколько секунд смотрели друг на друга, пытаясь вспомнить, где могли видеться. Денис не сомневался, что встречался с парнем, причем совсем недавно, но знаком с ним не был.
– День добрый.
Парень недовольно буркнул: «Привет», протер глаза и сел на нары. Все, Денис вспомнил его. Они встречались в кабинете Угарова. Тот самый постовой, устроивший в квартире публичный дом. Да, Андрей же собирался отправить материал в прокуратуру. Вероятно, тот благополучно туда дошел. Парень, похоже, тоже узнал Дениса, но данному обстоятельству особо рад не был.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47