– Да, инициатива наказуема. Слушай, может, сходим перекусим? Бумаги не убегут. Уже обед.
Кивинов откинулся на стуле.
– Мысль интересная. Только куда идти? В таксопарке вчера столовка на ремонт закрылась. А на Ленинском в тош-ниловке совсем готовить разучились, да и дорого там.
– Но жрать-то где-то надо. Пошли в подвал, в кооператив или еще куда.
– Сейчас решим.
Кивинов открыл стол, достал самодельный дротик с иголкой вместо острия и бумажным оперением и не целясь метнул в схему отделения, висящую на стене над диваном. Игла впилась в проспект Стачек.
– Ну-ка, глянь, куда попал?
Дукалис посмотрел наверх.
– В библиотеку. Кстати, там сейчас открылась… как ее, черт, не выговорить… В общем, на «Петер» начинается, на «гер» кончается.
– А, «Петербургерная».
– Точно. Говорят, ничего. Можно сходить на разведку. Правда, у меня с деньгами туговато. Одолжишь?
Кивинов вытащил из кармана бумажник, раскрыл и почесал затылок.
– Да, собрались в столовую. Надо хоть для приличия в кошел„к, как теща Кузнецова, крючков навшивать. Тут даже на компот не хватит. Черт, когда зарплату-то в конце концов заплатят – надоело за идею тут торчать. Может, у Каразии стрельнуть?
– Он уехал куда-то с Петровым. Сейчас Волков должен вернуться, у него займи – он всегда при деньгах. Не иначе взятки берет, супонец.
Кивинов снова принялся изучать бумаги. Дукалис закрыл глаза.
В дверь осторожно постучали.
– Войдите, – отозвался Кивинов, надеясь, вдруг ему кто принес обед или взятку. Дукалис даже бровью не повел. Кому какое дело, ну, лежит человек, никому ведь не мешает, будьте любезны внимания не обращать.
Дверь распахнулась, и глазам оперов предстал гражданин Крылов – лицо без определ„нного места жительства и занятий, которого пару лет назад Кивинов по доброте душевной приютил в своем кабинете. Иногда он даже разрешал Крылову понежиться на диване.
Последний раз Крылов появлялся у Кивинова в начале лета, потом куда-то нырнул и вот объявился снова. Значит дело близится к зиме. Верная примета – БОМЖи потянулись к теплым местам. За лето Толик отпустил роскошную бороду и усы, но зато потерял последние зубы. Может, поцеловал в драке чей-нибудь ботинок, а может, они и сами повыпадали от цинги. Эта болезнь, кстати, широко распространена не только среди полярных исследователей, но и в среде петербургских БОМЖей. На Крылове была надета белая кепочка, модная курточка малинового цвета с торчащей из дыр ватой и следами голубиного помета, из чего можно было сделать вывод, что минувшую ночь он провел на чердаке, зеленые брюки, разошедшиеся по шву, и замечательные китайские кроссовки, плохо, что от разных пар и, кажется, обе левые. Крылова состояние его одежды немало не смущало. Он улыбнулся беззубым ртом и поприветствовал:
– Здорово, начальники. Как вы тут?
– О, БОМЖ Иваныч! Привет. Заваливай. Прекрасно выглядишь. Где тебя полгода носило?
Крылов присел на диван, расстегнул куртку, из-под которой выглянула рваная тельняшка, почесал грудь и произнес:
– В области, в церкви пристроился, сено косил.
– Что, прямо в церкви?
– Не, в поле, но поле церковное. Ничего, жить можно – харчи были, ночлег тоже.
Дукалис привстал и пересел на другой край дивана, подальше от Крылова.
– Так, а сейчас, видно, сенокос закончен, и дело близится к зиме, поэтому ты и объявился. Подвал-то уже забронировал какой-нибудь?
Крылов вздохнул.
– Пожрать ничего нет? Или чаю хоть?
– Ну вот, еще один голодающий. Толян, мы сами на госпайке. Погоди, сейчас Слава придет, сходим заглотим по «петербургеру».
– Там приличное место, – произнес Дукалис, – в таком виде с ним стыдно идти.
Крылов опять вздохнул, достал мятую пачку дешевых сигарет, разломил одну и прикурил. Зазвонил телефон. Кивинов взял трубку.
– Андрюха, это Волков. Я тут зависаю, передай Георгичу, что через пару часов приеду.
– Хорошо, передам.
Кивинов повесил трубку.
– Черт, пообедали. Это Волков, через два часа только заявится.
– Непруха сегодня. Мне что-то во всем с утра не везет. Чувствую, какая-нибудь зараза приключится.
– Не каркай. Скажи лучше, где жрать будем. Ну, Толян, у тебя и видуха. Типичный представитель исторической общности людей, так называемого советского народа. Где такой клифт оторвал?
– В церкви монах один подарил. А что, его еще носить и носить. Дыры только зашить.
Кивинов внимательно посмотрел на Крылова, усмехнулся и загадочно произнес:
– Я, кажется, знаю, как нам перекусить. Есть идейка. Что-то типа крючков.
Спустя полчаса Дукалис и Кивинов с деловым видом зашли в зал кафе «Петербургеры» и, непринужд„нно беседуя, пристроились к очереди, состоящей из тр„х человек. Еще человек пять сидели за столиками зала. Как только очередь подошла и Кивинов открыл рот, чтобы сделать заказ, в зал влетел Крылов в надвинутой на глаза белой кепочке, выхватил из кармана пистолет и с ужасной гримасой на лице почти по-киношному прохрипел:
– Всем стоять! Это ограбление! Кто шевельн„тся – пришью! Эй, ты, курица, бабки давай из кассы своей и шевелись, шевелись, я не шучу. Ух!
На пистолете поигрывали блики от цветных ламп кафе, так что ни у кого даже малейшего сомнения не возникло в том, что это может быть фальшивка. Для убедительности Крылов передернул затвор. Девушка за стойкой побледнела и цветом лица стала похожа на белый соус петербургера. Официантка в зале выронила поднос.
Крылов, вытирая рукавом нос, повторил:
–
1 2 3 4 5