“Ты потрясающий парень, Хитклиф”, — прошептала тогда та блондинка. Или взять другую его поклонницу, богатенькую студентку из какого-то Лондонского колледжа, которая все твердила, что в сравнении с ним все ее дружки из класса кажутся страшно глупыми, незрелыми. Или, например, ту пятидесятилетнюю матрону, которую он очаровал в Португалии и которая только и делала, что твердила ему: “Мне так скучно ходить одной по казино. А ведь мой муж был таким же, как ты, высоким, стройным и красивым…”
Хардвик, где бы он ни бывал, буквально купался либо в громких, либо в тайных, произносимых страстным шепотом женских похвалах. Он слышал их в основном тогда, когда сопровождал своих дам к игровым столам казино, где помогал им спускать их денежки. Дамы эти тратили денежки не только на азартные игры, но, конечно, и на самого Хардвика. Правда, свою долю их щедрости он получал несколько позднее в уединении гостиничных номеров.
В последние годы, однако, Хардвик начал пони мать, что везение его потихоньку стало слабеть Давно уже на его долю не выпадало действительно большого выигрыша. Женщины, с которыми он встречался, не прочь бывали заплатить за обед или за номер в гостинице. Но на нечто большее с их стороны рассчитывать было уже трудно. По нынешним временам женщины больше не были столь свободны в тратах. А Хардвику требовались действительно крупные деньги, те, что могли бы придать ему чувство победителя, столь важное в игре в карты, которой он посвящал слишком много времени. Именно поэтому, когда ему подвернулся такой случай, Хардвик не стал его упускать. “Карты выпали, что надо, — думал Хардвик. — Это — судьба”. Тем более, что все так похоже на тот первый случай, когда ему здорово повезло.
Добыча, которая досталась ему тогда в результате его первой “операции”, теперь хранилась в сейфе нью-йоркской квартиры Хардвика. Он лишь однажды надел на людях эту добычу, эту удивительную вещицу: великолепной работы карманные часы со столь же великолепным футляром, инкрустированным драгоценными камнями. Сделаны часы были специально для венецианского Дожа в XVI веке и цены практически не имели. Сначала Хардвик даже хотел их продать, но потом решил, что это. будет слишком опасно. Потому что, наверняка, часы эти, уже числились к тому времени первыми во всех списках украденных вещей. Появись он где-либо с таким украшением, был бы немедленно выслежен и схвачен. Поэтому Хардвик решил оставить часы себе, чтобы иногда надевать их, когда был один дома, и ходить в них по комнатам, облаченный в кружевную ночную рубашку, похожую на богато украшенное платье какого-нибудь Дожа. В такие моменты Хардвик даже представлял себя властителем Венеции, тем самым, который построил собор Святого Марка в качестве своей личной часовни.
Отвернувшись, наконец, от зеркала, Хардвик подошел к платяному шкафу, достал “Ролекс” и защелкнул часы на запястье — они выглядели в его глазах жалким подобием его тайного сокровища. Потом он протянул было руку к футляру с игральными картами, но вовремя передумал. “Нет, сегодня играть не буду, — решил Хардвик. — Я не буду с этим подкатываться к кому-либо на корабле”. Дело было в том, что на обороте этих прекрасных, выполненных на бумаге отличного качества картах каллиграфически изысканным почерком был выведен его домашний адрес: 66, Гремерси Парк Саут, Нью-Йорк, знать который никому не было никакой нужды. Тем более не было нужды кому-либо знать то, что Хардвик обитал в дешевом многоквартирном доме без лифта. Впрочем, и эта квартира была не Хардвика. Он был достаточно хитер, чтобы и тут устроиться без лишних трат. Собственное жилье Хардвик снимать или покупать не стал, а поселился со своим отцом. Когда же тот однажды напился в последний раз в своей жизни, после чего очнуться уже не смог, даже такие прожженные негодяи, как владельцы дома, не смогли выселить Хардвика из этой квартиры.
Представлялся Хардвик всегда как “советник по частным инвестициям”. Это всегда впечатляло и, с другой стороны, прекрасно объясняло тот факт, что он не имеет необходимости ходить куда-то на службу.
Камерон был доволен жизнью. Он был уверен, что вскоре сорвет большой куш. Для этого надо лишь сделать так, чтобы к концу этого круиза два тела плавали где-то в глубинах Атлантики. Направляясь в коктейльный зал, Хардвик уже чувствовал, как двести тысяч долларов наличными лежат в его руках.
* * *
Гевин Грей вошел в коктейльный зал и осмотрелся. Собравшиеся здесь не показались ему особо интересными людьми. Так, во всяком случае, он поначалу решил. Представлены тут были в основном одни и те же известные ему категории, в частности, категории супружеских пар. Некоторые из них явно принадлежали классу ежегодных путешественников, выбиравших для излюбленного отдыха какое-либо одно время года. Другие, безусловно, впервые попали в круиз, а поэтому даже в первый свой вечер на корабле вырядились в лучшие костюмы и просто-таки светились от переполняющего их радостного чувства принадлежности к тем полутора процентам населения Земли, что могут себе позволить отправиться в путешествие на корабле через Атлантический океан. “Они явно ни на чем другом никогда не плавали, за исключением, скажем, какого-нибудь паромчика до Стейтен Аи-ленд”, — подумал про них Гевин. Поэтому и относился он к ним с презрением. Ему было бы проще просто избегать всякого контакта с этими людьми. Дело в том, что они большую часть времени на корабле, насколько он знал, неизменно проводили за написанием несметного числа открыток, все из которых обязательно начинались с фразы: “Как жаль, что тебя здесь со мной нет!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83