— В районе частных вил и поместий, — ответила Риган.
— О, это красивое место. А сколько у нее земли?
— Где-то чуть больше пяти сотен акров.
— Вы шутите? — У Дейла перехватило дыхание.
— Нет, почему вы так решили?
— Лет шесть назад я работал с одним дизайнером по интерьерам, который занимался обстановкой в одном из поместий в Оксфорде. Так вот, я знаю, что и двадцать акров в тех местах стоят огромных денег. Что ж, у Вероники есть такие большие деньги? И она прыгает от радости, выигрывая каких-нибудь несколько сотен долларов?
— Дело в том, что Вероника и ее племянник, наверное, являются самыми “не от мира сего” людьми, которых я в жизни встречала, — пояснила Риган. — К тому же тратит она деньги, пожалуй, только вот на такие путешествия. Что касается поместья, то Вероника вряд ли даже представляет себе его реальную стоимость. Племянник же только и занят, что высаживанием цветочков вокруг усадьбы.
— А кто же тогда унаследует всю эту землю? — продолжал допытываться Кеннет.
Риган пожала плечами.
— Вероятно, племянник и унаследует.
— Она говорила мне, что собирается навестить каких-то своих племянниц, — произнес Кеннет, — и поэтому просила привести в порядок ее прическу до нашего прибытия в Нью-Йорк.
— Это какая-то ее двоюродная племянница, которая вдруг принялась слать Веронике письма с фотографиями. Вероника этой двоюродной племянницы в жизни в глаза не видела, но почему-то с удовольствием ей написала и даже послала в ответ свои фотографии, а также снимки племянника, его невесты и самого Ллевелин-холла.
— А чем занимается эта племянница? — спросил Дейл.
— Кажется, она только что потеряла работу, поэтому сможет повозить Веронику по городу, показать ей окрестности. — Риган нахмурилась. — Вероника мне как-то говорила, что работала эта племянница в какой-то фирме по торговле недвижимостью.
Кеннет удивленно поднял вверх брови.
— Что ж, тогда, вероятно, хоть она не витает в облаках, — заметил Дейл. — На месте племянника, даже если бы я был и “не от мира сего”, начал бы беспокоиться по поводу своего наследства.
Сильви радостно летала по каюте, побрызгивая на себя духами, напевая при этом: “Мы знаем, где лежат денежки”. Мелодию она примерно помнила, пела с чувством, но вот со словами совсем не ладилось. В результате получалось что-то вроде: “…о, ты права, дорогая, мы знаем, где лежат денежки. Ты так прекрасна… я тоже мил… та-ра-ра… мы знаем, где денежки… о, именно так, дорогая… мы избавимся от старушки Виолет… та-ра-ра… и все будет здорово…”.
Надевая свое кремовое коктейльное платье, Сильви вдруг поняла, что давно уже так не волновалась перед встречей с мужчиной. Очень даже давно. Слишком давно. Милтон был таким милым. Таким джентльменом. Общение с ним сегодня было для Сильви приятным и болезненным, потому что чересчур напоминало те счастливые дни, когда рядом с ней был Гаролд. Гаролд потом умер. Второго мужа, негодяя, и вспоминать не хотелось. Он в счет не шел. А вот жизнь с Гаролдом была необыкновенной.
Этим вечером Милтон, сам того не подозревая, вызвал в душе Сильви все эти уже позабытые было чувства. Она вдруг опять вспомнила, как хорошо бывает жить на свете, если рядом кто-то близкий и если с этим кем-то так много общего. Когда вечером эта старая перечница Виолет наконец-то пошла спать, сдавшись под молчаливым напором Сильви и под действием своего лечебного пластыря, Сильви и Милтон отправились погулять по палубе. Милтон снял свой свитер и накинул его на плечи Сильви, чтобы защитить ее от усиливающегося ветра. Сильви тогда ощутила себя совсем как некая студентка колледжа из группы моральной поддержки институтской футбольной команды, которой ее любимый игрок накинул на плечи свою футбольную форменную куртку.
“Мне не следует слишком поддаваться всем этим почти позабытым чувствам”, — сказала себе Сильви, застегивая последний крючок на платье. При этом ее не оставляла надежда, что чуть-чуть ее духов все-таки останется на свитере Милтона. Когда он вновь наденет этот свитер, духи напомнят ему о ней. Ничто так не вызывает воспоминания, как запах. “Правда, при моем везении, скорее все произойдет наоборот: его старшая сестренка напялит этот свитер, а потом вернет его братцу вонючим, как все, что носят старухи”.
Сильви взглянула на часы. Шесть сорок пять. “Пора идти”, — решила она. При этом ей вспомнились те бесчисленные разы, когда она чувствовала себя страшно одинокой на подобных капитанских коктейлях. Это очень плохо сказывалось на ее расположении духа. Что ж, сегодня все будет совершенно иначе. Сначала она найдет Милтона и Виолет, а затем представит их соседям по ее столику. Главное — представить их леди Экснер. Если из этого ничего путного не получится, тогда придется прибегнуть к помощи Гевина. Он-то уж, наверное, сможет как-то развеселить суровую и неприступную Виолет. Приняв такой план действий, Сильви нанесла на губы свежий слой помады и весело пропела: “Сегодня, сегодня, мне предстоит необычный вечер…”.
Нора помогала Люку застегнуть застежки на его “тукседо”.
— Я просто не представляю, как с этими штуками справляются те мужчины, что живут одни, — не удержался от комментария Люк.
— Ну, тебе-то я точно не позволю на своем опыте выяснить, как они это делают, — улыбнулась Нора. — Ты так здорово выглядишь. Особенно в черном костюме.
— Как сказала бы твоя дочь, это полезно для моего бизнеса, — улыбнулся в ответ Люк и, слегка склонившись, поцеловал жену.
Нора нахмурилась.
Люк понял, что зря напомнил сейчас жене о Риган. После сеанса предсказательницы, прошедшего сегодня днем, Нора не могла найти себе места.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83