.. Небольшой такой столик для чтения у окна. И с краю подсвечник, массивный такой.
Д.Е.: И что, свеча была не в подсвечнике?
Т.К.: Нет, свеча стояла на месте. Только выглядела немного странно. Фитиль утоплен в воске, на одном краю - высокий восковой нарост, а другой совсем ровный, будто ножом срезан. Вы думаете, это имеет какое-то значение?
Д.Е.: Пока не знаю. Все может быть...
29 декабря. Малая Сосновка. Беседа с Анной Рябушкиной, членом коммуны "Путь к Свету"
Д.Е.: Анна Алексеевна, что вы думаете по поводу этой трагедии?
А.Р.: А чего тут думать-то? Все ясно. Распустил Батя себя и нас, все грехи плотские защищал, потворствовал. Вот и допотворствовался. Блудный бес, он, известно, не дремлет. Ему только лазейку оставь - он уж тут как тут. Помутил Бате мозги, тот и полез к девке. А девка - оторви да брось, такая сопли развозить не станет, тронь ее - за ней не задержится! Наглая, на язык бойкая, слова без дерзости не скажет. Чума, а не девка. Но за душегубство ее грех судить. Нарвалась уже однажды на блудодея, дитем еще, чуть умишком не повредилась. Ее ж в больнице закололи до полного отупения. Батя еле отбил у вредителей. Никто не верил, что она оживет. Ожила, да еще как! Все сразу пожалели, что в больнице ей мозги не отшибло. Один Батя за нее заступался. И вишь, чем все кончилось? Ох, играют нами бесы, ох, играют!
Д.Е.: Но, насколько я понял, Стася не признается, что убила.
А.Р.: Ясно дело, не признается. Робеет. Кому охота без вины в тюрьму идти? Они ж там разве станут разбираться, что у нее мозги на этом деле заклинило?
Д.Е.: То есть вы считаете, что она ударила отца Глеба, защищаясь от его домогательств? В состоянии аффекта? Но тогда откуда взялся камень? Или его использовали в часовне как пресс-папье?
А.Р.: Не-е, не было его в часовне, будьте уверены. Я сама там чуть не каждый день прибиралась. Пыль протирала и все такое. Камень бы уж точно не пропустила. Не иначе как бес ей в руку вложил. Чего фыркаешь? Бесы, они такие. И камень вложат, и под руку толкнут. Что хошь сотворят, лишь бы душу бессмертную погубить!
Д.Е.: Анна Алексеевна, а как вы пришли в эту общину? Ведь не секрет, что ваши гм... религиозные воззрения сильно отличаются от тех, что исповедовал отец Георий и его ученики.
А.Р.: Да уж, бились мы с Батей, будьте уверены! Я им, еретикам заумным, спуску не даю. Ишь, чего удумали - сладкими сказочками спасаться! Дескать, и плоть можешь тешить, и молитву творить как придется, лишь бы в сердце была любовь. Вот, небось, нечистый сейчас над Батей потешается! Ох, прости Господи, что я несу! Свят, свят, свят! Изыди, сатана! Помилуй, Господи, раба твоего Глеба, прости ему прегрешения, вольныя и невольныя. Со святыми упокой! Ты меня, милый, не слушай, это я сдуру болтаю. Батя, знамо дело, большой грешник, но душа у него добрая, светлая, прости его Господь. По доброте своей, он нас, детей Божьих, в секту свою забрал. После грехопадения отца Валентина о нас все газеты кричали, а у него, сердешного, душа за нас болела, как-то мы оправимся от такого удара. Пришел к нам в общину, утешил, как мог, кому помог советом, кому делом... И позвал к себе. Кое-кто походил, походил, да и бросил. Больно уж непривычно там было. Отец Валентин брал суровостью, грехи карал безжалостно, плоть умерщвлял рьяно, и себя, и нас бичевал без устали...
Д.Е.: Что же он со своим блудным бесом не сумел справиться?
А.Р.: А ты не ухмыляйся, бесстыдник, не ухмыляйся! Бес тех, кто на него ополчился, лютее прочих ненавидит. День и ночь сторожит, не наступит ли у ворога минута слабости, чтобы вернее сгубить чистую душу.
Д.Е.: Выходит, борись с бесом или потвортвуй ему, исход один?
А.Р.: Не смей искушать меня, нечестивец! И вообще, заболталась я тут с тобой. А меня дела ждут.
Д.Е.: Анна Алексеевна, еще один вопрос, умоляю! Вы ведь первая вошли в то утро в часовню. Скажите, вы не заметили, уже когда вернулись уже с Зоей, там ничего не изменилось? В смысле обстановки. Может, вещи какие появились или исчезли? Или не на месте стояли?
А.Р.: Не заметила я ничего. Неуж ты думаешь, что я при такой-то страсти обстановку разглядывала?
Д.Е.: Ну, может, что-нибудь само в глаза бросилось.
А.Р.: Труп мне в глаза бросился! С дыркой во лбу! А после уж не до гляделок было, меня оттуда как ветром вынесло.
29 декабря. Малая Сосновка. Беседа с Надеждой Богатенко, членом коммуны "Путь к Свету"
Д.Е.: Я слышал, Надюша, ты замуж выходишь?
Н.Б.: Уже нет.
Д.Е.: Жаль. Ты не из-за смерти отца Глеба передумала? Он бы расстроился.
Н.Б.: Нет. Я с самого начала сомневалась. Потому и в затвор пошла, и там окончательно в себе разобралась. Я не за Колю выйти хотела, а просто замуж. Женихов тут, сам понимаешь, раз-два и обчелся. И по семь-восемь невест на брата. А я уже не девочка, о потомстве пора подумать. Коля, конечно, милый и мне нравится, но только для замужества этого мало.
Д.Е.: А что нужно для замужества?
Н.Б.: Любить будущего супруга всем существом. Чтобы дыхание от любви перехватывало, когда на него смотришь...
Д.Е.: Похоже, ты знаешь, о чем говоришь.
Н.Б.: А то! Семь лет этой любовью маюсь. Обманывай себя, не обманывай, а от правды не спрячешься.
Д.Е.: Надька! И ты туда же?
Н.Б.: Ну да. И я, и Зойка, и каждая более или менее молодая баба в коммуне.
Д.Е.: Так уж и каждая?
Н.Б.: Можешь не сомневаться. Нет в Сосновке такой женщины, которая не продала бы душу за отца Глеба.
Д.Е.: Надежда, кто его убил? Ты знаешь?
Н.Б.: Не знаю. Но точно не Стася. Я сама за ней бегала, когда Анна меня подняла. Стаська спала, как ребенок. Могу на Библии присягнуть. Веки со сна припухшие, щека примята, глаза бессмысленные, и видно, что спросонья ничего не понимает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9