— Здесь… Только осторожно, не споткнитесь.На второй этаж вела крутая скрипучая лестница без перил, со сбитыми ступеньками.— Как в бочке… Держитесь рукой за стенку, — наставлял майор.В дальнем конце коридора тускло светилось окно, на дворе светало.Все же номеров квартир было не разглядеть, и майор принялся считать двери.— Кажется, тут, — проворчал он и постучался.Дверь открыли сразу, и Харий увидел женщину, кутающуюся во фланелевый халат. В лицо пахнуло теплым смрадом.— Доброе утро!— Доброе… — ответила женщина. Взгляд у нее был робкий и пугливый. Видно, утренние и вечерние визиты милиции были ей не в диковинку, казалось, она уже смирилась с очередной потерей.— Виктор дома?— Он спит.Харий с майором прошли на кухню. Половину ее занимала плита, на которой стояла сковорода с недоеденной вечером картошкой. Стены пропитались дымом и кухонными запахами.Майор, ничего не спрашивая, миновал кухню, нащупал у косяка выключатель. Комнату залил белый свет, лампочка была без абажура и очень яркая.На диване, лицом кверху, лежал, раскрыв рот, Виктор Вазов-Войский. Он негромко похрапывал. Лицо его, покрытое трехдневной щетиной, выглядело серым. На полу стояли две пустые бутылки из-под крепленой бурды, неизвестно почему именуемой портвейном.— Вставай! — Майор тряхнул спящего за плечо.Приоткрылись воспаленные глаза, видно было, что он пытается оценить ситуацию, чтобы понять, как действовать дальше.— Оставьте меня в покое, я спать хочу! — враждебно произнес парень и отвернулся было к стене, но участковый потянул его за плечо.— Просыпайся-подымайся, — добродушно сказал он. — Скоро у тебя будет вволю времени, успеешь выспаться.Женщина на кухне тихонько заплакала.— В чем дело? — Молодой человек привстал с постели. И заросший, он разительно походил на Эрика Вецберза. Даже морщины те же, разве что более глубокие.— Поедем, там узнаешь…— Никуда я не поеду!— Поедешь… поедешь… Давай-ка лезь в штаны, нам некогда.— Вы на меня собак не вешайте. Моя совесть чистая.— Тогда тем более поторопись.— Не дадут человеку отоспаться с похмелья. — Парень сел на краешек дивана. — Мария, дай мне чистую рубашку!Казалось, каждое движение дается ему с трудом, причиняет боль. Харию вспомнилось, как его дед тяжело, с натугой вставал по утрам и одевался, торопясь в хлев, чтобы накормить скотину; но всю одеревенелость — ему тогда было под восемьдесят — как рукой снимало, стоило деду войти в конюшню и услышать тихое ржание встрепенувшейся в стойле Тиллы.— Где работаешь?— Брось сети накидывать, начальник! Всего два месяца! Я еще выбираю. Наш брат тоже законы знает!— Он уже пристроился в топливном тресте, но… — бормотала женщина, роясь в шкафу.— Заткнись! — прикрикнул на нее парень, и она тотчас умолкла.Наконец он собрался — дешевые туфли, поношенные джинсы, спортивного покроя трикотажная рубашка, куртка на искусственном меху с пристежным капюшоном. Нет, непохоже, что у него совсем недавно были восемьсот рублей.— А бритва, помазок! — спохватилась женщина.— Не боись, милая, стричь и брить меня там будут бесплатно.Женщина застыла посреди бедной комнатки — ждала, что он с ней попрощается. Она держалась стоически, но глаза уже наполнились слезами.— Ну, бывай, Мариша! — парень похлопал ее по плечу.— Пиши…Майор вышел на кухню, Харий Даука последовал за ним. Женщина даже не допускала мысли, что парня взяли по ошибке, что он может оказаться невиновным, и это потрясло Хария. Наверно, не первый, кого вот так уводят из этой квартиры, потому-то на ее лице, когда она открывала дверь, не было и доли изумления, одно лишь примирение с судьбой.Провожая взглядом уходящих, она ни с того ни с сего вдруг сказала следователю, который поотстал от остальных:— Не везет… Страшно мне не везет…И резким движением притворила дверь, повернула ключ в замке. Будто опасалась, что Харий станет допытываться у нее, почему не везет. Даука представил себе своего начальника Алстера и решил, что уж тот не раздумывал бы над ответом.«Не тех друзей выбираете, — сказал бы Алстер. — В следующий раз будьте поосторожней!»И в его словах было бы много правды. С одной поправкой: в этот дом приходят не те, кто обитает в комфортабельных квартирах с лоджиями на солнечной стороне.Харий слышал, как идущие впереди спускаются по темной лестнице, рукой придерживаясь за стену.— Она-то работает? — спросил у Виктора майор.— Оставь ее в покое, начальник. Она святая. Может, бог мозгами обидел, но святая, точно.— Прохладно. Может, наденете пальто? — поеживаясь, сказал Харий Даука, когда они вышли на улицу. Он умышленно пропустил слово «кожаное». — Вернитесь, мы подождем.— Нет у нас, начальник, теплой пальтушечки, — ответил Вазов-Войский и, завидев на обочине милицейскую автомашину, пошел к ней без приглашения.— Я останусь. — Майор протянул руку Харию. — Коли встал рано, проверю заодно несколько адресочков поблизости. Где-то тут один неплательщик алиментов скрывается.Распрощались.Подымался туман, встречные машины шли с ближним светом, чтобы быть заметнее.Вазов-Войский сидел нахохлившись и всю дорогу смотрел в заднее зарешеченное стекло.Допрос почти ничего не дал.Битых два часа следователь Даука путал Вазова-Войского вопросами и ставил ему логические ловушки, но тот и не собирался признаваться. Единственно, появились какие-то вехи, указывающие направление дальнейших поисков. Когда Виктору необходимо было о чем-то умолчать, он пользовался ответом, который казался ему универсальным средством от всех бед.— Не знаю, — говорил Вазов-Войский. — Не помню, бухой был.Даука записал всю беседу на магнитофон и то же самое запечатлел на бумаге.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73