И со страшной скоростью! Через минуту-другую он будет здесь и учинит расправу над злостным нарушителем границ.
Кадыр в нелепом и неудобном положении висел над черным пятном и, когда рычание зверюги стало невыносимо близким, от растерянности сделал несколько неловких движений. Выступ, в который он хотел вцепиться, обломился, и наш герой, царапая когтями по стене, рухнул.
Но упал он уже по ту сторону масляного пятна! Теперь, отступая от приближающейся справедливой кары, он должен был снова преодолевать его! А хозяин ревел уже совсем рядом. Пришлось готовиться к обороне, чтобы хоть не очень сильно попало.
Хозяин - это ехали геологи на вездеходе - показался из-за поворота и с решимостью вепря помчался прямиком на Кадыра. Какие тарбаган издавал предостерегающие звуки, было уже не слышно. В страшном грохоте, сверкнув огромным глазом (то есть ветровым стеклом), чудовище мгновенно выросло чуть ли не с гору. Кадыр вдруг по-заячьи подпрыгнул, в воздухе развернулся и, перелетев злосчастное пятно, вприпрыжку бросился бежать.
Сколько шагов он успел сделать? Пять или десять, не больше. Лязгающая махина наехала сзади, накрыла его черной, вонючей тенью.
Но тут в ней завопило, заскрипело. Она отстала и остановилась.
Наверное, Кадыр склонен был объяснить причину своего избавления тем, что сумел благополучно перепрыгнуть запретное масляное пятно. Но вездеход остановился по другой причине. В нем, в его кабине, рядом с шофером сидела молодая красивая девушка, имени которой автор, к сожалению, так и не узнал. Она, когда увидела, что машина вот-вот наедет на тарбагана, закричала шоферу, чтобы немедленно тормозил. Ему пришлось послушаться, потому что закричала она сильным, повелительным голосом.
Выскочив из машины и показывая на удиравшего тарбагана, девушка радостно засмеялась:
- Ой, какой потешный! Толстый!
Из кузова высунулись те, кто там ехал, - семь геологов, семь одинаково молодых бородатых лиц. "В чем дело?", "Почему остановка?", "Кто велел тормозить?". Геологи с тревогой смотрели на девушку.
- Тарбагана чуть не задавили, - объяснила она. - Видите, вон улепетывает.
- А, - сказали геологи.
И вдруг девушка нахмурилась и обратилась к шоферу:
- Василий! А ведь ты его нарочно хотел задавить! Признавайся!
- Ну и что?! - грубо отозвался шофер. - Он вредный, отчего его не задавить?
- Ах ты изверг! - возмутилась девушка. - Это чем же он тебе навредил, а? Отвечай!
- Чем, чем... Известно чем. Хычник.
- Сам-то ты "хычник". А он грызун, постыдись!
- Ну вот еще! Он заразный. Чумой заражает.
- Вы слышите, ребята? - обратилась девушка к сидевшим в кузове. - Вы слышите, что говорит этот водитель?!
Рыжие и черные бороды в кузове зашевелились, выражая неодобрение.
- Так вот. Слушайте, Василий... не знаю, как ваше отчество, и знать не хочу! Это раньше тарбаганов считали переносчиками чумы. Это от темноты было. А теперь ученые доказали, что чуму переносят не звери, а чумные блохи. Понятно?
- Как же, понятно, - нехотя ответил шофер.
- А ты, изверг, мог задавить хорошего, мирного зверя. Я больше с тобой в одной кабине не поеду! Ребята, дайте руку!
Не одна, а четырнадцать рук протянулись к девушке из кузова. Машина тронулась.
Они проехали мимо Кадыра, прижавшегося за красноватой глыбой гранита, обдали его оглушительным лязгом, тошнотворным дымом и исчезли так же быстро, как появились. Казалось, поглотили их горы.
Пожалуй, необыкновенно мало времени понадобилось тарбагану, чтобы прийти в себя, не больше получаса. Он вскоре опять бежал по дороге, и опять на его пути разлеглось масляное пятно. Он и на этот раз встал перед ним в нерешительности. Но теперь в его тревожно принюхивающейся фигурке, в том, как он пошевеливал жесткими усами-вибриссами, уже не было унизительного страха. Казалось, зверь деловито соображает, как бы ему полегче миновать препятствие.
Пришлось попросту наступить на масло. Конечно, на лапы ему налипло, и еще долго отвратительный запах преследовал его. Но он терпел, он словно бы начал понимать, что на планете, которой управляют люди, надо ко многому привыкать. А иначе не проживешь.
Уже сильно вечерело, в сумраке тонули величественные стены ущелья, когда впереди засветилось. Это был выход, он обещал широкий простор, зелень травы. И чем-то знакомым запахло в потоке воздуха, медленно поднимавшемся навстречу усталому путнику.
Кадыр выбежал из ущелья, увидел по обе стороны теплые травянистые склоны, а направо, в какой-нибудь сотне метров, - тарбагана, который, стоя торчком, всматривался в пришельца.
Да, это был он, соплеменник, существо единственно понятное!
За спиной тарбагана кое-где поднимались желтые бугры бутанов, поросшие полынью, лебедой и в некоторых местах желтевшие крепкими кустиками специально тарбаганьего растения - термопсиса, или, как его называют на Алтае, "тарбаганьей подошвы". Все здесь говорило о том, что это обжитое место, колония, а лучше сказать - тарбаганья деревня.
Кадыр сразу понял, что колония чужая; тут хотя и живут братья, но братья-незнакомцы. Как они его примут?
Он очень осторожно и медленно приближался к первому бутану, где местный житель все еще стоял, как бы поджидая его. Он слегка посвистывал, чтобы и все в колонии узнали о появлении чужака.
Кое-где из нор высунулись круглые головы. Кто полюбопытней, вылезли и стояли, тоже посвистывая. Час был поздний, в колонии как раз укладывались спать и, кажется, не слишком радовались незваному.
Кадыр остановился шагах в десяти от незнакомца. Он как бы спрашивал: можно подойти ближе? Незнакомец не то чтобы разрешил, но и не запрещал... Кадыр нерешительно придвинулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16