Происходящее показалось Ларри прямой — но не менее жестокой — противоположностью тому истерическому вою и оглушающему грохоту, которыми сопровождалась бомбардировка аббатства. В тяжелом и тревожном молчании на глазах у потрясенных жителей исчезала деревня, пойманная и съеденная чем-то вязким и прожорливым.— Назад, назад! — кричали карабинеры, когда лава захватывала все новые куски земли. Серая толпа, жалобно причитая, неохотно отступала, как будто считая себя последней преградой, способной еще остановить наступление стихии.Время от времени, когда падал очередной дом, почти непристойно обнажая свои самые интимные уголки: старенькие дешевые обои в цветочек, убогую мебель, пожелтевшие фотографии, появлявшиеся на миг только для того, чтобы тотчас же исчезнуть навсегда в толще шлака, — слышались душераздирающие рыдания.— Там, наверху, в Сан-Доменико, раненый! — крикнул Ларри. — Есть здесь врач?На него посмотрели так, словно при сложившихся обстоятельствах его вопрос был просто неприличен.— В такой день болеть нельзя, — проворчала какая-то старуха.— Он не болен, он ранен и истекает кровью! Где врач, черт побери?Никакой реакции. Он подошел к офицеру карабинеров.— Я все слышал, но что мне прикажете делать? — ответил тот. — Действительно, очень не вовремя!— Вы не из нашей деревни и вообще не из наших мест, — недоверчиво прибавил деревенский старейшина. — Кто он, этот ваш раненый? Один из тех солдат, которые так торопились вернуться домой, что довели страну до перемирия, из-за которого мы теперь по уши в дерьме? Идите к вашим друзьям-американцам и просите, чтобы они его вылечили. Как только они узнали, что вулкан проснулся, то приехали в Черколу, что у самого его подножия, со всем необходимым оборудованием, чтобы помочь нам.— Будет поздно!— Церковь, — произнес кто-то, не повышая голоса, словно пытаясь отвратить то, что вот-вот должно было случиться.Старинное здание стало в свою очередь разрушаться, и толпа поняла, что даже Провидение не поможет. Серовато-белый купол внезапно треснул, как яйцо, из которого собирается вылупиться цыпленок. Лава охватила церковь с двух сторон, словно тисками, фронтон приподнялся, воспарив в насыщенном серой воздухе. Спустя мгновение купол, колонны и стены обрушились с глухим шумом в озеро магмы, и от святилища остался только мертвенно-белый портик, сквозь который просвечивало неоглядное свинцовое небо. Глухой стон отчаяния и протеста пронесся над толпой.— Почему не вынесли святого? — крикнул сердитый голос. — Выносите святого, черт побери! Почему члены братства его не выносят? Сейчас или никогда!— Потому что теперь помощи ждут от америкосов, а не от церкви! — ответили ему.— А в результате она рухнула, — иронично прокомментировал человек, стоявший рядом с Ларри.— Я помню, статую выносили в двадцать девятом, ведь так, Фабрицио? И чем это помогло, спрашивается? Жители разрушенных тогда деревень могут кое-что об этом рассказать!Какой-то краснолицый старик в старом тяжелом плаще подошел к карабинерам.— Мы несем его, несем, просто не сразу смогли отыскать ключ, — сказал он срывающимся, но полным надежды голосом.— Слишком поздно для церкви, но, может быть, успеете спасти кинотеатр, — ответил сержант.Ларри посмотрел на кинотеатр, стоявший прямо напротив церкви. На облупившихся колоннах перистиля еще видны были обрывки довоенных афиш и можно было прочитать имена актеров: «Алид… Вал… Мае… ир…». Низ был оторван. Он никогда не узнает, как назывался фильм, но это было не важно, потому что становилось ясно, что благородное лицо Алиды Вали Валли, Алида (наст, имя и фамилия Анна Мария Альтепбургер; род. в 1921 г.) — итальянская киноактриса.

тоже исчезнет, что станет высшим оскорблением красоты и изящества. При мысли о том, что они могут лишиться не только церкви, но и кинотеатра, жители деревни впали в уныние, близкое к апатии, и Ларри понял, что сейчас никто ему не поможет. «Тем хуже, я спущу его вниз сам, как смогу, а когда он будет лежать посреди площади, то будет крестный ход или нет, им все равно придется что-то делать», — подумал он. Отойдя от толпы, он двинулся вверх по улочке, по которой спустился в деревню, но тут из дома вышел карабинер и преградил ему путь.— Прохода нет, — сказал он.— Я шел здесь пять минут назад! На полпути к Сан-Доменико в старой овчарне лежит раненый. Сын Кариани.— Кариани или принц Савойский, все равно прохода нет, — повторил карабинер. — Слишком поздно.В его голосе слышались мрачные похоронные интонации: «Слишком поздно».— Слишком поздно для чего? Для того, чтобы спасти истекающего кровью человека?Молодой карабинер неожиданно вышел из себя:— Вы что, не видите, что происходит? Наверху больше ничего нет, и ваш приятель — раненый он был или нет — нашел там свою могилу.Ларри оттолкнул его и поднялся еще на несколько метров, чтобы попытаться самому разглядеть овчарню. Огромный столб на вершине вулкана стал еще толще, словно был вытесан из неизвестного свинцово-серого непрозрачного вещества, в толще которого теперь медленно двигались угрожающие смерчи. Воздух там, вдали, был, казалось, так насыщен мелкими частицами, что даже не пропускал света…— Вернитесь! — приказал карабинер.Ларри показалось, что он слышит звук передергиваемого затвора. Но тут позади них, в центре деревни, раздались громкий шум и крики. Не обращая внимания на Ларри, карабинер побежал к площади. За прошедшие несколько минут настроение резко изменилось. Жителями овладела какая-то странная эйфория. Несколько ребятишек начали танцевать фарандолу у края мерзкого потока, залившего половину городка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145