Хозяйства и того и другого — лучшие в области, не раз отмечались на республиканском уровне. Повара Яздона-ака дважды представляли узбекскую кухню в Москве, на ВДНХ в дни декады, а план, рентабельность, себестоимость, выработка у них — поистине на высоте, передовики из передовиков, все углы знаменами заставлены, да и жалоб ни из коллективов, ни на коллективы в райком не поступало. Кто же поймет? Да, не простые люди обложили его со всех сторон, ловкие, умные, голыми руками и без крепкой поддержки их не взять…
За эти годы он понял, что Яздон-ака и есть доверенный человек Коротышки, оттого он в тот день их знакомства в чайхане махалли Сары-Таш пикировался с Халтаевым, стараясь сразу поставить того на место, ибо знал, что деньги будет ковать все-таки он. Вот его хватке, энергии, коммерческому нюху, такту, умению властвовать, не бросаясь в глаза окружающим, следовало поучиться.
Года четыре назад, когда хлопковый Наполеон еще был на коне, Халтаев однажды за столом сказал завистливо:
— Яздон-ака? Он, конечно, миллионер, и сколько их у него, никто не знает — три, пять? Он на своих деньгах и дал подняться Коротышке. Все три года, пока первый учился в академии, мы вдвоем с Яздоном-ака регулярно навещали его, и не с пустыми руками, конечно. Жизнь в Москве очень дорогая, а шеф человек с замашками, и друзей, как мы поняли, он заводил на будущее. На тридцать персон и на пятьдесят накрывали мы столы в «Пекине» или напротив, через дорогу, в «Софии», — любил он эти два ресторана… Да, было время…
Яздон-ака в райком без повода не приходил и близости с Махмудовым не афишировал, дела решал через Халтаева, соблюдая негласно принятую субординацию.
«Люди, имеющие реальную власть, не должны ее выпячивать», — это кредо Яздона-ака Махмудов узнал поздно.
С его появлением в райцентре за полгода вырос шикарный ресторан, он украсил бы любой столичный город, и подрядчик тут же нашелся, и проект появился. Заведение с момента открытия сразу стало популярным, сюда приезжали кутить даже из ближайших городков, — видимо, так и задумывал Яздон-ака. Что-что, а индустрию развлечений и человеческие слабости он изучил хорошо. Повсюду понастроили легкие, со вкусом оформленные шашлычные, чебуречные, лагманные, пирожковые, кондитерские, цехи восточных сладостей. Пекли самсу, манты, жарили тандыр-кебаб, коптили цыплят, благо в районе имелась птицеферма. На многолюдных перекрестках уже к полудню дымились огромные казаны плова и кипели трехведерные самовары.
Если кто думает, что торговля живет за счет недовеса, обмера, обмана, за счет того, что недодают сдачи, тот глубоко ошибается, это уже пройденный этап, младенчество. Нынче такие доходы не устраивают, да подобных мелких воришек Яздон-ака и на версту не подпустил бы к делу.
«Клиента надо любить и уважать, кормить красиво, вкусно — вот наша задача», — постоянно твердил он своим подчиненным и в идеале мечтал, чтобы каждая семья, рано или поздно, стала его постоянным потребителем. У него уже работало несколько точек, где принимали заказы на лепешки, самсу, нарын, хасып, и доставляли готовое, с пылу с жару, на дом на мотороллерах.
Какова реальная мощь общепита, вряд ли кто, кроме самого хозяина, знал, потому что две трети заведений принадлежало ему, он их построил и содержал на свои капиталы, в бумагах они не фигурировали. Это несложно, если контролирующие органы сидят у тебя на довольствии. Яздон-ака настойчиво требовал качества: если он куда-нибудь приходил обедать или ужинать или брал домой что-нибудь из печеного или сладостей — это означало одно: контроль по всем параметрам. Он не любил и не допускал, чтобы его обманывали. От качества зависела реализация, от реализации прибыли, впрочем, обмануть его было непросто, он знал с точностью до рубля, сколько стоит казан плова или лагмана или сколько выйдет шашлыков из туши барана, — действовал жесточайший хозрасчет, списаний на порчу, за нереализованные обеды он не принимал.
«Грех продукты скармливать скоту», — говорил он; впрочем, скоту ничего и не перепадало, хотя у него имелись и откормочная база, и подсобные хозяйства. В подсобных хозяйствах тоже таилась крупная статья дохода. Каждое воскресенье Яздон-ака с помощниками скупал на базаре у частника молодняк. Выпасы откормочного хозяйства находились рядом с колхозными стадами и отарами, а поскольку у государства подсчет скота по головам, то вместо годовалой телушки и тщедушного барашка в загоне Яздона-ака оказывался огромный бык или жирная курдючная гиссарская овца килограммов на сто двадцать. Не за красивые глаза, конечно, происходил обмен, но Яздон-ака выигрывал, и крепко, бесперебойно снабжая свои точки свежим мясом. Хитроумно выстроенный и разрекламированный конвейер: подсобные хозяйства, откормочная база — все это магически действовало на многих, думали, что Яздон-ака нашел рецепт выполнения продовольственной программы. Огромные наличные суммы, что вкладывались в дело, удваивались ежемесячно, только так понимал рентабельность, самоокупаемость Яздон-ака, оттого старались хорошо оплачиваемые искусные повара, потому вдруг сразу полюбили люди в округе общественное питание.
Но тот, кто думал, что сфера интересов Яздона-ака — только общепит, грубо ошибался: он крепко держал руку на пульсе жизни района, начиная от нефтебазы и кончая междугородным автобусным движением.
Число маршрутов и автобусов на автопредприятии, где работал главным инженером сын Яздона-ака, Шавкат, увеличилось ровно в десять раз!
Председателем райпотребсоюза, как выяснилось позже, стал двоюродный брат Яздона-ака, Салим, он тоже тогда присутствовал на встрече в махалле Сары-Таш, организованной Халтаевым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69