И Зоя Алексеевна с новой энергией принялась искать работу Амирхану Даутовичу, но повсюду встречала то вежливый, то холодный отказ, хотя знала, что юристы на тех предприятиях, куда она обращалась, были нужны.
— Стена, заговор какой-то против человека, — говорила она в отчаянии своим подругам, тоже в своё время хорошо знавшим Ларису Павловну и Азларханова.
Однажды Амирхан Даутович вернулся с работы поздно вечером — вышла из строя обжиговая печь, и вся администрация принимала участие в ремонте, потому что большинство рабочих не интересовал ни заработок, ни производительность, ни качество; им лишь бы день прошёл, среднее все равно выведут, и пусть за все голова у начальства болит, им даже было лучше, если завод не работал. Задержался он и на остановке — более часа прождал автобус, хотя тут же висел график движения и объявленный интервал не превышал десяти минут. Поведай ему кто в его бытность областным прокурором, что автобусы в области ходят с часовым перерывом, что есть предприятия, подобные кирпичному заводу, он бы наверняка сказал: сгущают краски, обобщают частные, не типичные случаи.
И к той горестной вине, что признал он за собой в апрельскую ночь, после ухода ночного посланника Бекходжаевых, он без жалости к себе прибавлял и горе-завод, и автобус, который люди дожидаются часами. Ведь все это должно было находиться под контролем прокуратуры, а он возглавлял её десять лет.
Наверное, на кирпичном заводе у него впервые и зародилась мысль продолжить свою теоретическую работу в области права, которую он вёл и учась в аспирантуре в Москве, и работая прокурором в Узбекистане, когда он активно сотрудничал в крупных юридических изданиях, серьёзно разрабатывал новое законодательство, неоднократно обращался к руководству республики с обстоятельными докладными о состоянии закона и права в стране.
Как человек, как гражданин он не имел права не обобщить опыт последних трех лет жизни.
В почтовом ящике вместе с газетой лежало письмо. Писем Амирхан Даутович ни от кого не ждал, потому удивился. Не имело письмо и обратного адреса.
На миг ему подумалось: может, Бекходжаевы ещё чем-нибудь решили порадовать, но он ошибся. Письмо оказалось от доброжелателя, от анонимного доброжелателя. Это обрадовало и огорчило Амирхана Даутовича одновременно. Если даже добро люди пытаются делать тайно, это ещё раз говорило о неблагополучии нравственной атмосферы вокруг. В письме была вырезка из газеты и краткая записка, отпечатанная на машинке. Амирхан Даутович сразу узнал пишущую машинку из прокуратуры, потому что часто сам печатал на ней и видел сейчас чёткий дефект, свойственный только её шрифту: у буквы «ф» не хватало одного кругляша. В записке говорилось, что отправитель письма знает о трудном положении Амирхана Даутовича; ему вряд ли найти в области подходящую работу, потому что его недоброжелатели широко распространили слух о его нервном заболевании — оттого-то ему везде и отказывают.
Доброжелатель предлагал обратить внимание на объявление в газете, вырезку из которой прилагал.
Более того, он сообщал, что Амирхан Даутович туда уже рекомендован и там его ждут. Объявление в газете гласило: «Консервному заводу срочно требуется опытный юрисконсульт. Оплата по штатному расписанию. Предоставляется жилплощадь в ведомственном доме».
Амирхан Даутович долго мял в руках письмо и понимал, как оно оказалось кстати: после двух инфарктов и тяжелейшей пневмонии работать в горячих цехах среди пыли, да ещё среди озлобленных людей у него уже не было сил. Иногда среди дня ему казалось, что он сейчас упадёт или на узкоколейку, или на вагонетки с горячими кирпичами и уже больше никогда не поднимется. Пробегая трижды на дню по территории склада готовой продукции, он каждый раз думал: вот сейчас этот криво-косо уложенный штабель кирпича рухнет на него, и это будет конец. Но как ни странно, он не испытывал страха, хотя знал, что такие происшествия бывали, и все списывалось — несчастный случай на производстве. Да и попробуй отыскать виновника, когда над территорией склада целый день не опадает пыльный туман, а от лязга и скрежета старых вагонеток не слышно ничего уже в двух шагах, и народ тут тёртый: найдёт время и место поудачнее, чтобы свалить на голову что-нибудь потяжелее, если задумает.
Да и был ли смысл, ради чего стоило держаться за такую работу? Тому, что он попал сюда, могли радоваться только Бекходжаевы.
Поэтому, долго не раздумывая, утром из заводоуправления он позвонил в соседнюю область по телефону, указанному в газетном объявлении. По тону разговора сразу уловил, что о нем кто-то ходатайствовал и там его действительно ждали. Не возникло проблем и с переездом: машина с консервного завода через день доставляет сюда на областную базу свою продукцию и может перевезти вещи прокурора хоть в один приём, хоть в два, как будет удобно самому Азларханову, пусть только назовёт день. На том и согласились.
Амирхан Даутович поспешил подать заявление, и уже через день получил расчёт, потому что в понедельник он ждал машину с консервного завода. В воскресенье, упаковав книги и сложив свои нехитрые пожитки, Амирхан Даутович поехал на кладбище попрощаться с Ларисой.
Ему нравился этот памятник из темно-зеленого с красными прожилками гранита, сделанный братьями Григорянами. Как и обещали, поработали они от души. Памятник Григорянов вряд ли напоминал кладбищенское надгробие, он вполне мог быть выставлен на любой художественной выставке — чувствовалась твёрдая рука и вкус настоящих скульпторов. Хороша была и низкая, отлитая по их эскизам, бронзовая ограда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99