Написав, он тут же, несмотря на поздний час, пошел на почту и опустил письмо в ящик. Знал: не решись он сделать это сейчас -- будет мучить себя долго и сотым и сто пятидесятым вариантом.
Наутро, проснувшись, Акрам-абзы хотел перечитать, что же он все-таки отправил в газету, но не тут-то было: девяносто восьмой вариант был написан сразу набело, на одном дыхании, и он так никогда и не увидел, как выглядело его объявление, заставившее поспешно телеграфировать и сорваться с места неизвестную Наталью Сергеевну Болдыреву.
А объявление его, отредактированное ушлым, поднаторевшим в таких делах собратом Загорулько, было напечатано в следующем виде: "Юрист на пороге пенсии желал бы пригласить в скромный райцентр Оренбуржья женщину, не идеализирующую жизнь в городе. Сила, здоровье, безупречная репутация, общественное и материальное положение гарантируют тихую, надежную гавань. Дом, отлаженное хозяйство позволят познать, не обременяя себя особыми хлопотами, на склоне лет покой, почувствовать себя хозяйкой и поверить, что жизнь все-таки удалась".
Попадись на глаза Акраму Галиевичу эта газета, он бы никаких претензий к редакции не имел -- все солидно, пристойно. Особенно, наверное, ему понравилось бы: "безупречная репутация, общественное положение"...
Отправив письмо в Алма-Ату, нотариус как-то сник, потерял интерес к газете, убрал ее подальше. "Зачем я все это затеял?" -- думал он в послеобеденные спокойные часы на службе, аккуратно укладывая в сейф потерявшие блеск черные саржевые нарукавники, служившие ему чуть ли не с первых дней работы в этой должности.
"Мне что, в Хлебодаровке невест мало?" -- иногда говорил он себе, и тут же вставали перед глазами наиболее вероятные кандидатуры: Мария Петровна --товаровед по галантерейным товарам из райпотребсоюза, давняя подруга Веры Федоровны, или Светлана Трофимовна, заведующая почтой. Светлану, помнится, в давние холостые годы он даже как-то несколько раз провожал с гуляний в городском саду. Какая была девушка -- загляденье!
Или начальник райгаза, женщина, появившаяся в Хлебодаровке недавно, вместе с оренбургским газом, в последнее время тоже посматривала на него с интересом.
А кого он только не встречал у Жолдаса! И Раису Ахметовну, учительницу русского языка в казахской школе,-- уж ее-то Беркутбаевы наверняка хотели бы видеть женой соседа, хотя учительница и была намного моложе Сабирова. И Флюру Исламовну, местного педиатра, подругу и коллегу жены Жолдаса-ага, женщину строгую, властную, которую Акрам-абзы почему-то побаивался. Да мало ли кого он встречал в хлебосольном доме Жолдаса!
Запомнилось ему и предложение старой уборщицы сельсовета, аккуратной и педантичной немки Фриды Яновны Грабовской, которая совсем недавно остановила его по-свойски во дворе сельсовета и на правах старой знакомой, вроде шутя, сказала:
-- Акрам Галиевич, не забывайте, что у меня в доме две дочки. Хоть и говорят люди, что не первой молодости невесты, для вас, думаю, будет в самый раз. -- И, вздохнув, добавила: -- Конечно, засиделись девочки, крепко засиделись -- и Марте, и Магде уже за сорок. Долго учились, сами понимаете -- медицина: медучилище, мединститут, потом долго выбирали, капризничали: то шофер не устраивал, то слесарь, а время бежит, не мне вам рассказывать. А в Хлебодаровке женихи на дороге не валяются, вот и остались дочки с носом, готовы нынче снизить требования, да не к кому. А они у меня хорошие, хозяйственные, плохого о них, думаю, никто не скажет. Так что примите к сведению...
Акрам-абзы, конечно, отшутился, но ведь и впрямь невест в поселке хватало.
В иные дни, по настроению, список подходящих кандидатур из Хлебодаровки изрядно корректировался, и в него попадали совсем другие женщины. В сладкие минуты, строя самозабвенно планы своей будущей жизни, Акрам-абзы вспоминал вдруг о письме в газету, и настроение пропадало. "Зряшная затея, пустое дело",-- корил он себя, и успокаивался лишь вспомнив, что письмо может и затеряться по дороге.
"А если не затеряется, так не дадут даже хода, в редакции печатают в первую очередь своих да по блату",-- думал он, наслушавшись всякого про городскую жизнь. Окончательно успокаивала лишь мысль: "Да кто же к нам, в Хлебодаровку, добровольно решится ехать? Грязь полгода месить в резиновых сапогах да зимой неделями день и ночь печь топить?"
А письмо благополучно дошло до столицы и попало на стол к редактору отдела объявлений, газетчику талантливому, не без искры божьей. Девяносто восьмой вариант письма сельского нотариуса что-то тронул в зачерствелой душе старого газетного волка, и, если учесть, какое длинное и сумбурное послание написал Акрам-абзы после бешбармака, можно прямо сказать -- постарался редактор от души. Однако в том, что оно без задержки пошло в ближайший номер, заслуги редактора не было: просто очень редко поступали мужские объявления.
Иногда Акрама-абзы, человека честный, начисто лишенного авантюрных начал, тревожила мысль, на которую другой бы и внимания не обратил: не совсем верные дал он о себе сведения в газету. Об образовании упомянул коротко -- юрист, что, конечно, предполагает университетское образование. А университетское образование - это пять лет студенческой жизни в столице или другом большом городе. Пять лет университетской жизни -- это культура, спорт, широта взглядов, интересов: театры, музеи, выставки, спортивные залы, тесное общение с друзьями с других гуманитарных факультетов. Короче говоря, человек с университетским образованием -- широко образованный, высокой культуры, и отсюда его мировоззрение, уклад жизни, привычки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22