Он с надеждой подумал было об управлении в Нагорном, но молодым умом понял, что на помощь оттуда надеяться напрасно и нужно действовать самому.
"Прекрасное, требовательное время",-- думал иногда Атаулин, вспоминая начало трудового пути. Они сами искали выход из любого трудного положения, а не ссылались на причины, даже самые объективные.
Когда Атаулин вступил в должность, на участке числилось восемьдесят рабочих, из них восемьдесят процентов разнорабочих, а остальные шестнадцать, имевшие специальность, были прикомандированными, и очень рассчитывать на них не приходилось. Свои должны быть кадры, свои -- это Мансур понял сразу.
На другой день, к концу смены, он попросил собраться на пустой строительной площадке, где только делали обноску, всех рабочих до единого. Прежде всего он рассказал о том, что они будут строить, показал общий вид элеватора в готовом виде, выполненный цветными красками. Над этим листом ватмана он просидел накануне всю ночь, старался, чтобы впечатляло. Люди должны ясно представлять, что они строят, во что вкладывают свой разум, энергию, силу. Потом объяснил: чтобы построить такую махину, им нужно учиться, овладеть новыми профессиями. И увидел, как его "гвардия" на глазах сникла -- средний возраст у них был ближе к пятидесяти, большинство фронтовики, с грамотой у всех нешибко. Куда уж нам учиться, поздно -- так можно было обобщить бурно высказанную в ответ мысль.
На иную реакцию Атаулин не рассчитывал, знал, какой неодолимый страх вызывает у человека неграмотного, тем более пожилого, напоминание о необходимости учиться. Но знал он и другое. Стройка для поселка, где не были избалованы постоянной работой и твердыми заработками, расценивалась в каждой семье как надежда на лучшую жизнь.
Поэтому Мансур пошел на хитрость.
-- Поймите меня правильно,-- сказал он веско.-- Стройке не нужно столько разнорабочих, хватит человек десять -- пятнадцать. А если вы не хотите получить специальность, я вынужден буду уволить вас или командировать в Нагорное, где будете работать на станции грузчиками. Ну, а учиться... Я не требую, чтобы вы вели конспекты, записи, не стану устраивать экзамены, чтобы присвоить вам разряд, достаточно будет того, что скажут ваши инструкторы --получается у вас работа или нет. Я и сам буду заниматься с вами, рассказывать о каждом предстоящем цикле работ: его объемах, цене, о нормативных сроках стройки и нормативном расходе материалов на этом цикле. К тому же, если кто запишется в плотники, а дела у него не пойдут -- не беда, можно перейти в бетонщики или каменщики. Но через месяц, два, от силы три, каждый из вас должен найти свое место на стройке.
Он внимательно вгляделся в лица окружавших его людей и увидел на них уже не испуг, а интерес и надежду. И гораздо увереннее продолжал:
-- А сейчас тех, кто умеет держать в руках топор и пилу -- попрошу в одну сторону, тех, кто хоть однажды сложил себе сарай или печку,-- в другую. Тем, кто помоложе и у кого силенок побольше, ну и кому как следует заработать нужно,-- рекомендую идти в бетонщики. Самая тяжелая и почетная работа, будете ударной силой. Может, слышали: бетон -- хлеб стройки! Тут уж учеба самая простая -- не разгибай спины.
Заработать нужно было каждому, и из подавшихся в плотники и каменщики кое-кто переметнулся к бетонщикам. Но Атаулин остановил это движение.
-- Не спешите, везде будет возможность заработать, это я вам обещаю. Только работать научитесь. Зарплата будет зависеть только от вас -- что заработаете, то и получите.
Он почувствовал, что молчание рабочих стало напряженным, и понял, что темы коснулся больной. Сказал уверенно:
-- На нашей стройке, если удастся организовать дело так, чтобы одна бригада не простаивала по вине другой, заработки будут хорошие. Вижу, пришли вы не на один день, вкалывать будете до последнего, пока не въедут сюда, где мы сейчас стоим, машины с зерном. Так что, считайте, с этого месяца у вас будет приличный заработок. Но главное, мне кажется, чтобы дома у каждого из вас почувствовали, что вы стоящим делом заняты.
Он замолчал, и люди стали оживленно обсуждать услышанное.
Мансур стоял, не менее взволнованный, чем окружавшие его рабочие, и понимал, что никто не давал ему таких полномочий -- устраивать "ликбез", тем более обещать заработки, пока дело не сдвинулось с мертвой точки. Но понимал он и другое: он здесь в ответе и за элеватор, и за людей, которых должен был и направить, и окрылить. Толпа не расходилась, и вдруг из группы "бетонщиков" вышел его сосед по дому, дядя Саша Вуккерт, отец многочисленной семьи.
-- Ты, Мансур, уж больно напугал нас ученьем. Ученье ученью рознь. Учиться работать мы будем -- такая грамота каждому из нас по плечу. Ты говоришь, научат нас ремеслу приезжие, а я думаю, и среди своих, если хорошо поискать, найдутся люди, знающие толк в строительстве. Я вот в войну в Челябинске завод строил, сварочное и арматурное дело знаю. Да и кладке могу поучить, не забыл еще. А если и зарплата будет, как ты говоришь, подходящая, мы в долгу не останемся. Правильно я говорю, мужики?-- дядя Саша повернулся к землякам.
-- Да чего уж там, не сомневайтесь, не подведем, -- взволнованно, вразнобой поддержали собравшиеся.
...Им навстречу, и слева, и справа, параллельным курсом, шли и шли величественные, как айсберги, нарядные теплоходы под разными флагами, и ветер доносил с некоторых палуб веселую музыку -- у каждого свое расписание, свой порядок на корабле. "Тесно стало и на земле, и на воде, и в воздухе, да и в космосе уже, наверное..."-- почему-то подумал вдруг Атаулин. Но мысль о вселенских проблемах не перебила его дум об Аксае, где двадцать три года назад он строил элеватор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30