Они живо и заинтересованно обсуждали вчерашний арест какой-то женщины. Та наводила справки о Мясникове, его здесь хорошо знали - скандалист, бандит и убийца, гнусный человек. Ходил в большевиках и лично убил великого князя Михаила и двоих, что были с ним. Кто-то в цивильном за эти расспросы и увел красавицу под белы руки.
Улыбнулся бабёшкам, те весело ответили и стали зазывать:
- У тебя, поди, и остановиться негде, солдатик? Давай к нам! Мы девки весе-елые...
Им было лет по сорок на вид, и потому подумал с грустью: "Тает спрос на меня. Молодым я уже и не нужен..."
Пробирался окольными тропами, столбовых дорог и даже более мелких, расхожих, избегал. Счет времени потерял уже на третий день и возобновить не стремился. Вопрошал себя: "А зачем я иду?" и отвечал: "Исполнить свой долг до конца". Но понимал всё отчетливее, что никакого "долга" у него нет и никогда не было, и жизнь, которая шла без затейливых перемен до февраля 17-го - была настоящая, а та, которая наступила потом, - та была уже соломенной, ненастоящей. Что же говорить о той, после октябрьских событий в Петрограде... То было всеобщее болезненное восхищение собственными пороками и мерзостями, когда всё дозволено одним и ничего - другим. Перевернулась монета, и то, что было "орлом", - стало решкой.
Понимал: не попади он волею судьбы, которую явили собою Свердлов и Дзержинский, в Екатеринбург, не окунись в явную и тайную жизнь советского отребья (а оно как было отребьем - так им и осталось, чего уж тут петрушку валять...) - никогда бы, наверное, не стал задавать себе и другим глупых и неудобных вопросов. Дослужился бы в Чека до чинов и орденов и тихо закончил бы свои дни в почете и умилении. Или, скорее, шлепнули бы боевые товарищи под шумок или просто так, и можете жаловаться...
Теперь же, когда под ногами хрустел валежник, напоминая об урочище Четырех братьев, казалось Ильюхину, что все понял и во все проник, но оставалось туманное, необъяснимое место: а зачем тогда идти на встречу с "боевыми товарищами"?
Ответа не было, но шел, и шел, и шел...
И зрела где-то глубоко-глубоко мыслишка странная: надо дойти. Во что бы то ни стало. Потому что ответственен за их безвинную гибель, за их крест страшный, и должен, видит Бог, должен принять и свой, искупительный.
Сомнений, как с ним поступят, - не было. Он - свидетель. А свидетели этой власти не нужны во веки веков...
На двенадцатые сутки он уже не шел, а полз, переваливаясь через кочки и канавы, и даже ягоды собирать перестал - сил не было совсем. В какое-то мгновение потемнело в глазах, подумал - всё... И даже не ощутил, как сильные руки подхватили его и густой голос произнес внятно: "Лазутчик, должно быть". А второй ответил весьма насмешливо: "И уморил этот лазутчик себя до смерти, чтобы ты, умник, ни о чем не догадался!" Выходя из сна, поднял глаза, увидел на их фуражках красные звезды и понял, что путь пройден. Через два часа умытый, накормленный и переодетый, он уже давал объяснения в Особом отделе воинской части Красной армии. Начотдела, тоненький и юный, неуловимо напоминал Федора Лукоянова. Слушал внимательно и даже доброжелательно, но когда Ильюхин замолчал - насмешливо улыбнулся.
- Вы или врете, или недоговариваете.
Сопляк... Чего возьмешь с сопляка?
- Вы одежду мою не сожгли часом? Вот молодцы, вот умники! Тогда распорите подкладку слева. Там - мандат. Он подписан Дзержинским.
Как хорошо, что Зоя и Лукоянов не потребовали вернуть, как хорошо... И как хорошо, что сохранил. Это называется "опыт".
Ошеломленный начальник долго жал руку и извинялся. Ответил "ребенку" просто:
- Я вам только то сказал, на что имел право. Отправляйте в Москву.
И подумал: "Знал бы ты, как мне густо на все это нап-ле-вать..."
В Москву добирался с комфортом, в отдельном купе вагона первого класса. Деньги выдали - довольствие на полмесяца. Хватило, чтобы не экономить на продуктах и покупать на станциях всё, на что лег глаз. Через три дня и три ночи поднялся с полки, оделся, вышел на перрон и оказался в новой столице РСФСР. От нервной тряски (а ведь и не уймешь, что тут поделаешь...) купил себе в зале ожидания бутерброд с ржавой селедкой и кружку пива, похожего и цветом, и запахом на конскую мочу, сел и решил еще раз все обмозговать. Но когда развернул кусок газеты, в который был завернут бутерброд, увидел сообщение, набранное крупным шрифтом: "Москва, 30 августа, 1918 года. Сегодня, 30 августа, на заводе Михельсона неизвестная женщина совершила покушение на товарища Ленина. Выстрелы произведены из пистолета "браунинг" с близкого расстояния". Вынесся на привокзальную площадь, увидел милиционера, подбежал.
- Братишка, Ленин жив?
Тот оглядел внимательно-подозрительно.
- Ты кто будешь?
- Чекист. Я был в тайге, в командировке... - И протянул мандат. Милиционер отдал честь.
- Жив. Стрелявшая Каплан задержана. Показаний она никаких не дала.
- И... всё?
Милиционер заколебался, потом наклонился к уху Ильюхина:
- Три дня ее допрашивали в МЧК, а потом - расстреляли. Случайно знаю, что труп сожжен в кремлевском Втором саду...
- Спасибо тебе... - Зашагал, покачиваясь, как пьяный. Ленин... Да наплевать на него сорок раз. Ведь не убили? Заговоренный, что ли... И что странно: все мероприятия Феликса кончаются чушью собачьей. А впрочем... Черт их там разберет, этих вождей. Как будто по случаю 25 октября грызня у рода человеческого должна прекратиться навсегда. А фиг без масла не желаете?
И то, давнее уже, сообщение - о возможном покушении. Все всё знают, один Ильюхин в говне. По уши...
На трамвае добрался до Лубянки. Решил идти прямо к Феликсу. Но передумал: формально направлял Свердлов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183