отец у меня неслыханно образованный, но в такой же мере рассеянный, как и положено человеку его уровня. Само собой, он как-то забыл прийти на похороны одного коллеги или на худой конец послать соболезнования. Мать напомнила ему о похоронах, когда было слишком поздно, а его черный костюм и вообще находился в чистке. Ну, короче говоря, всех просили не присылать венки, а присылать небольшие пожертвования. Представляешь себе – для Объединения любителей верховой езды и транспорта, как будто у них и без того денег не хватает! Отец запустил руку в бумажник, набросал несколько неискренних слов и отправил меня в дом усопшего. Поскольку в конверте были деньги, я должна была вручить его лично.
– А ты не вручила?
– Да ты что! Мне открыла какая-то старушка и даже предложила чаю. Все остальные были уже на кладбище, а я осталась наедине с письменным столом, а на столе – конверты с пожертвованиями, но как девочка из хорошей семьи я не стала их открывать.
Я пришла в восторг.
– А разве можно красть деньги у покойника?
– Это деньги не покойника, и толку ему от них никакого. Мы можем участвовать в похоронах, когда хоронят совершенно незнакомых людей, ну конечно, богатых. Когда в газетах пишут, что собирают деньги на Amnesty International или SOS-деревню для детей, этих мы не тронем. Но на гольф– или яхт-клуб – тут бы я и раздумывать не стала. Неужели ты не понимаешь, что твоему отцу эти деньги нужнее?
Я кивнула, хотя сама по себе идея не доставила мне никакой радости. Украсть губную помаду – это своего рода спорт. Если говорить о фарфоровом блюде, то я лишь задним числом осознала, что натворила. Я даже слегка в этом раскаивалась. С другой стороны, я полюбила это блюдо. А тысячи музейных посетителей обратили бы на него так же мало внимания, как и моя мать. В конце концов, я проявила себя истинным знатоком и тем самым, возможно, приобрела моральное право на владение этим блюдом. Но воровать деньги – это уже, на мой взгляд, отдавало уголовщиной, и даже мысль, что ты ведешь себя как истинный Робин Гуд, не могла смягчить укоры совести.
Вдруг Кора соскочила с кровати.
– Сегодня ночью шел дождь. Мне пора ловить улиток.
В немом удивлении я последовала за ней. Босиком, в ночной сорочке, она шагала между мокрыми рабатками, секатором разрезая на ходу жирных улиток. Я как зачарованная наблюдала за ее движениями, видела, как из улиток течет жирная слизь… Мне стало дурно.
Когда я наконец добралась до дому, Карло многозначительно сообщил:
– Тут был Детлеф, спрашивал, где ты.
При этом Карло не без любопытства глядел на меня.
– Что ему было надо? – буркнула я хмуро, хотя предвидела самое ужасное: шантаж.
– Ты его явно зацепила, – продолжал Карло. – А знаешь, что твоя Кора – девка на все сто?! Если ты поддержишь мои ухаживания, я пригоню умного Детлефа прямо в твои объятия.
– На кой он мне сдался, твой Детлеф? – выкрикнула я и захлопнула за собой дверь.
Приближались каникулы, и я всем сердцем ждала того времени, когда смогу хоть ненадолго расстаться с моим ужасным семейством и заодно выйти из пределов досягаемости Детлефа.
Господи, ну почему жизнь такая сложная?
Глава 3
Красна как кровь
Недавно в наш автобус сел какой-то папаша со своей маленькой дочкой. Вообще само по себе нелепо брать детей на познавательную экскурсию, и я этого очень не люблю. Обычно дети мешают, они громко говорят во время моих пояснений, пачкают сиденья шоколадом и отвлекают от доброхотных даяний даже самых серьезных туристов. По счастью, большинство родителей это знают, они предпочитают возить малышей на море. Но рядом с этим вот отцом сидела вполне сформировавшаяся личность, которая производила впечатление внимательного слушателя и не изображала из себя вундеркинда, сидела не куколка, а именно юная особа королевских кровей. Мне больно было на это глядеть. Отец и дочь являли собой такую же благородную чету, какой в свое время была я – испанская инфанта рядом со своим царственным отцом. Нет сомнения, что я всячески идеализировала своего отца, который так рано оставил меня. С другой стороны, было вполне вероятно, что и эта очаровательная пара таила в себе ложь и обман, а дома их поджидала озлобленная мать.
Несмотря на ассоциации с собственным прошлым, я не без удовольствия вспоминала нашу акцию по добыванию денег для отца.
Хотя обе мы с Корнелией ежедневно изучали газетные некрологи, благоприятной возможности пока не представлялось, поскольку в большинстве извещений ни слова не было о материальной помощи. В тех же немногих, где упоминался номер счета, речь шла о евангелическом церковном хоре или о союзе голубеводов; если судить по адресам и текстам, объявления давали осиротевшие родственники, знавшие лично всех возможных участников церемонии. Мы с Корой только привлекли бы к себе внимание, а вдобавок в таких местах не приходилось рассчитывать на большие пожертвования. Грабить союз помощи онкологическим больным или союз содействия школе я решительно отказывалась. Под конец в ходе своих изысканий мы набрели на масонов, но как к ним отнестись, толком не знали, известно было только, что этот союз состоял исключительно из мужчин. Кора сумела убедить меня, что никакое это не объединение филантропов и можно с чистой совестью их пощипать.
Вилла находилась на берегу Неккара, изысканное расположение явно пахло хорошими деньгами. Но что делать, если собравшиеся предпочитают переводить свои взносы через банк?
Открытку с соболезнованием я подписала словом «Д-р» плюс совершенно неразборчивая подпись. На предполагаемые вопросы Кора собиралась отвечать, выдавая себя за дочь некоего франкфуртского профессора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12