Остановившись возле прибрежных скал, он протянул ей сигарету.
— Закури, лэгчэ будэт.
Она машинально, словно не понимая, что происходит, подчинилась.
— А тэперь, — тоном, не терпящим возражений, потребовал он, — рассказывай, што случылась.
Наталья всхлипнула и сквозь слезы заговорила:
— Я была здесь не одна. Мы приехали вдвоем… Это был мой друг. Он погиб…
— Сгарэл на пажарэ?
— Его убили. Там был еще один. Я знаю кто… Вместе с ними могла оказаться и я… Мне нужно было… Но я не думала, что все так кончится…
Какая же я дура!.. — Она снова всхлипнула и умолкла.
Гамлет склонился к ее плечу.
— Харашо, я панимаю, што ты чувствуешь, дарагая. А тэперь успакойся и рассказывай все снова, но толька падробно.
— Хорошо, я все расскажу…
— Значит, они остановились в «Жэмчужына»?
«Мерседес», освещая дорогу фарами, мчался к центру города. Джип по-прежнему держался позади.
— Да.
— И твой друг Стэпан эта знал?
— Я сказала ему накануне. Наверное, мне не следовало этого делать. Боже мой, какая я дура!.. — Наталья закрыла лицо руками и беззвучно заплакала.
— Наталы, все будэт харашо. Твой враг — мой враг. Мы найдем его, и он за всо заплатит.
— Может быть, не надо, Гамлет?
— Нада, дарагая, нала. Такие, панимаэшь, — Мартиросян сказал несколько резких слов по-армянски, — нэ далжны умирать свая смерть. Как он посмэл издаваться над табой?! Такой умныцэй, красавицэй…
Проскрипев тормозами, «Мерседес» остановился у гостиницы «Жемчужина».
— Сиды здэс, — строго сказал Гамлет, выходя из машины, и вместе со своим эскортом скрылся внутри здания.
Не прошло и четверти часа, как они вернулись — уже не одни, а вместе с Федором Михайлюком. Он шагал в сопровождении мрачно сосредоточенных телохранителей Гамлета, неестественно выпрямив спину, в которую упирался ствол пистолета.
Михайлюка грубо затолкали в джип, после чего Гамлет сел в свою машину.
От его вальяжности и галантного обаяния не осталось и следа: глаза яростно сверкали, сквозь плотно сжатые губы прорывалась гортанная ругань, движения стали резкими и решительными.
Рванув с места, он на бешеной скорости повел автомобиль по освещенной н-абережной.
— Куда мы едем?
— Ест тут адно местэчко… Нэдалеко, — сквозь зубы проронил Мартиросян.
Выехав за город, автомобили некоторое время петляли по горной дороге, затем остановились у массивных железных ворот, которые почти мгновенно отворились, пропуская машины во двор.
За высоким кирпичным забором, с заостренными стальными штырями сверху, стоял белый двухэтажный дом с плоской крышей. Во дворе, мощенном мраморной плиткой, Гамлета и его охранников встречали несколько крепких молодых людей со свирепыми кавказскими овчарками на поводках.
— Дэвушку правадыт навэрх и пазаботтэсь а нэй, — приказал Гамлет, выходя из машины. — А этава… — он показал на Михайлюка, которого с мешком на голове выволокли из джипа, — в падвал, я с ным сам пагавару. Наталы, дарагая, падажды мэна. Эта нэ займет многа врэмэни.
Федор Михайлюк сидел на стуле в мрачном, сыром подвале с оштукатуренными стенами. Его руки были заведены за спину и скованы наручниками.
По обе стороны стояли мускулистые парни в черных джинсах и майках.
Гамлет, перевернув стул спинкой вперед, сидел перед Михайлюком и сверлил его взглядом.
— Гдэ дэньги?
— У меня их нет. — Михайлюк едва шевелил разбитыми губами.
— Знаю, што нэт.Мы сматрэлы твае барахло. Ты нэ понял вапроса. Акоп, прачысти нашэму гостю уши, он плоха слышит.
Последовавший за этим размашистый удар в голову заставил Федора отъехать к стене вместе со стулом. Некоторое время он молчал, приходя в себя.
— Ну што, гражданын мент, — язвительно произнес Мартиросян, — кагда других дапрашивал, нэ думал, што сам акажэшься падследственным? Как, прыятна тэбе? Можэшь нэ атвэчать, сам знаю. Эта толка начала. Ты можэшь избавиться ат пытак толка адным спосаб — атвэтить на мой вапрос.
— Знаю я вас, — глухо проговорил Михайлюк. — Как только скажу, вы меня сразу в этом подвале и закопаете.
Гамлет улыбнулся:
— У тэбя нэт выбара, дарагой.
— Выбор всегда есть. — Михайлюк сплюнул с кровью. — Можете забить меня тут до смерти, но денег я вам не отдам.
— Мы устроим тэбе, падла, такое, што ты.будэшь долга малит бога а том, чтобы паскорэе умэрэт; Правда, Акоп?
Охранник плотоядно оскалился:
— Может, ты дэньги любишь болшэ, чэм собствэнную жизнь?
— Это мои деньги! — закричал, не выдержав, Федор. — Я из-за них брата родного лишился! А ты тут выкатился, как хрен с горы…
— Ай-яй, как нэхарашо… — покачал головой Мартиросян. — Грубишь, Фэдя, а вэд ты мэня савсэм нэ знаэшь. Я — чэлавэк благародный. Мнэ чужого нэ нада.
Если хочэшь, я напомню, каму еще принадлэжат эты дэньги.
— Кому? — вскинул голову Михайлюк. — Нет больше никого.
— Ошыбаэшься, дарагой. Акоп, схады наверх, прыведы нашу гостью.
Михайлюк судорожно сглотнул.
— Какую еще гостью?
— Сэйчас увидышь.
Когда в подвал вошла Наталья, Федор ошарашенно вытаращил глаза.
— Я не знаю, кто это. Впервые ее вижу.
— Вай, Фэдя, — Гамлет укоризненно покачал головой, — врат нэхарашо.
Дэвушка, можна сказат, на тэбя как папа Карла работала, а ты ат знакомства с нэю атказываэшься. Или я апять прасит Акопа? Толко тэбе везет: сэгодня у мэня лирычны настраеныэ. Толко патаму я еще нэ патэрал тэрпэния. Прэдлагаю такой ва-рыант: ты атдашь дэвушке заработанные ею дэньги, а мы сдэлаэм с табой так, как ана скажэт.
— Дайте время. Я не могу так сразу…
— Харашо, — согласился Гамлет, вставая, — да утра мы можэм падаждать, а ты пасиды в падвале пад прысмотрам нашэго милейшэго Акопа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108