— Сергей Тимофеевич, я знаю, что вы родились в Томске. Никогда там не бывала, и вообще дальше правого берега Волги меня судьба не заносила.
Расскажите, что за город ваш Томск. Ведь это — Сибирь, тайга, романтика…
— Ну, насчет романтики… Ее там не много. Томск — обычный большой город, где много учебных заведений, театры и все атрибуты цивилизованной жизни.
О тайге там напоминают только комары, летом от них просто спасу нет.
— А зимой, наверно, знаменитые сибирские морозы?
— Что есть — то есть. Без полушубка и валенок зимой у нас не обойтись.
Да и то: ведь тайга рядом, начинается прямо за окраинами.
— Та самая дикая и непроходимая тайга, о которой рассказывают легенды?
— Именно та, Наташа, и легенд про нее — хоть отбавляй. У нас в округе до сих пор в скитах живут старообрядцы, которые давно порвали с цивилизацией и до сих пор стараются не иметь никаких контактов с внешним миром.
Один-единственный раз решили обратиться за помощью к государству. Это было в восьмидесятых годах. На них тогда стали совершать нападения беглые заключенные.
А наши старообрядцы живут по библейским заповедям — не укради, не убий. Так что сами себя они защитить не могли.
— Беглые заключенные? — почти с испугом переспросила Наталья.
— Вижу, вам страшно, — самодовольно рассмеялся Баранов и налил себе водки. — У нас же это — дело обычное. Томск вообще построен каторжанами. Это один из самых древних городов в Сибири — ему уже почти четыреста лет. Через него когда-то проходил главный сибирский тракт. Тогда Томск был столицей Сибири. Сейчас у нас, конечно, не столичный город — и только потому, что Транссибирскую магистраль провели через Новосибирск, до которого от нас километров шестьсот. Но мы держимся. А когда-то Томск был богатейшим городом…
Баранов, очевидно, сел на своего любимого конька и принялся долго и с азартом рассказывать про свой затерянный среди сибирских просторов родной город. Глаза его горели, он страстно жестикулировал, но Наталье очень скоро стало скучно.
— Да что вы все про город да про город? — перебила она его. — Расскажите про себя, Сергей Тимофеевич.
Баранов слегка осекся. Ему понадобилось время, чтобы сменить тему.
— Про себя? Ну что ж… Вокруг, знаете ли, тайга. А тайга — это охота.
У нас все мужчины с самого детства — охотники, да и женщины, в общем, тоже. И это неудивительно. Ведь что такое охотник? Это человек с ружьем. А в тайгу без оружия — носа не сунь. Даже школьники в походы с ружьями ходят. Это, конечно, не есть хорошо, — слегка смутился Баранов, — но такова жизнь, таковы наши сибирские реалии. Так что если хотите дать мне самую меткую характеристику одним словом, то вот вам подсказка: я — охотник!
Наталья с почти неподдельным уважением посмотрела на депутата.
— Я думаю, Сергей Тимофеевич, вскоре нашу страну ожидают большие перемены. Наконец-то политику решили взять в свои руки настоящие мужчины, закаленные суровым сибирским климатом, крепкие, выносливые, как медведи.
Баранов расцвел от удовольствия:
— Вы мне льстите, Наташа.
— Ничуть. Ведь о сибиряках ходят легенды. О крепких, мужественных охотниках, способных постоять за себя и за свою страну. В общем, вы в меня вселили уверенность в том, что Россия не только встанет на ноги, но и в скором будущем превратится в одно из самых мощных и сильных государств мира.
— Россия и так одно из самых мощных и сильных государств мира, — поправил ее Баранов.
Глава 10
С обеда майор Старостин крутился в театре. Заглянул в отдел кадров, поговорил с начальником — полковником в отставке, поинтересовался, где можно найти художника Сретенского, и направился к нему. Но, заглянув в декораторскую и увидев молодого «отвяза» с волосами, собранными в хвост, и портретом еще одного волосатика на груди, говорить с ним тут же расхотел.
«Знаем мы этих молодых художников, — подумал майор, сделав саркастическое ударение на последнем слове. — Интеллектуалы, вашу мать! С такими можно говорить только в камере для допросов, кинув предварительно на ночку к „быкам“. А так начнет запрягать про свои философии, со смиренным видом кичиться прочитанными заумными книжками, словно я — полный идиот, а он — Гегель, японский городовой! Нет уж, оставим этого интеллектуала напоследок, а начнем с кого-нибудь попроще…»
В дверь гримерки осторожно постучали. Валентина, читавшая роман из серии «Детектив глазами женщины», с неохотой оторвала взгляд от страницы, на которой главную героиню преследовал жуткий, отвратительный маньяк.
— Открыто!
На пороге нарисовался мужчина среднего роста в сером, невесть когда глаженном, пиджаке, при немодном галстуке с ослабленным узлом, верхняя пуговица светло-голубой рубашки была расстегнута. Его соломенного цвета волосы и красноватые, как у кролика, глаза вызвали у профессиональной гримерши не самые приятные ассоциации.
— Вам кого? — спросила она с легкой неприязнью., — Валентина Рагозина?
— Я. А вам что, собственно, надо?
Мужчина достал из внутреннего кармана пиджака удостоверение и, развернув его, показал гримерше.
— Следователь уголовного розыска майор Старостин, — представился он.
— Ого!.. — удивленно протянула она, откладывая в сторону книгу. — А что я такого учинила, что мной интересуется МУР?
— Не беспокойтесь, — прищурив красноватые глаза, сказал следователь. — Даже если учинили, то мне об этом неизвестно.
— А зачем же я вам тогда понадобилась?
— Просто побеседовать.
— Да?.. — с сомнением покачала головой Валентина. — Знаем мы ваши беседы.
— Напрасно нервничаете, — успокоил ее Старостин. — Присесть можно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108