Содействие полиции при этой операции было бы крайне нежелательно.
— Счет! — крикнул господин Скулудис и злостно заплатил кельнеру по счету одним из лежавших в конверте кредитных билетов. Этот поступок произвел на Дембу самое отрицательное впечатление и вызвал в нем сильную досаду.
— Деньги эти, кажется, пришлись вам очень кстати, — заметил он ядовито.
Господин Скулудис с болью удостоверился по этому нетактичному замечанию, что Дембе чуждо великосветское обращение. Но спокойствие и самообладание были качествами, которых требовала его профессия, и он удовольствовался тем, что смерил своего противника презрительным взглядом.
Перед зданием оперы стоял полицейский. Но оба джентльмена, точно сговорившись, двинулись в направлении, где на тысячу шагов вперед не видно было ни одного полицейского поста. И оба, совсем независимо один от другого, думали о том, как бы придать новый оборот возникшему конфликту. Господин Скулудис внимательно изучал многообразные способы передвижения в столице, между тем как Демба, дабы обеспечить за собою почетное отступление, взвешивал, каковы были бы его преимущества, если бы он, неожиданно для противника, заскочил в переулок.
Господин Скулудис и здесь доказал свою решительность и склонность к быстрой инициативе. Не успел Демба опомниться, как Скулудис вскочил в только что тронувшийся вагон электрического трамвая. Вагон шел уже полным ходом, когда Демба заметил этот маневр.
Только на секунду опешил Демба. Затем он понял: господин Скулудис признавал себя побежденным, и это бегство означало моральное поражение противника. И шансы получить обратно семьдесят крон возросли.
Тотчас же он кинулся догонять вагон. Торжествующе-насмешливая гримаса, которую неосмотрительно позволил себе господин Скулудис, удесятерила силы Дембы, глубоко уязвив его чувства. Задыхаясь, он бешено мчался за вагоном. Настигал его. Наддал скорости и уже был от него на расстоянии вытянутой руки. Столкнулся с двумя прохожими, помчался дальше и догнал вагон. Несколько секунд, запыхавшись, бежал рядом с ним и затем, когда вагон на повороте замедлил ход, смелым прыжком вскочил на площадку — обессилев, с трудом и свистом переводя дыхание, но все же победоносно и торжествующе.
Он думал, что увидит противника уничтоженным, раздавленным, пристыженным и бесконечно смущенным. Но теперь, стоя перед ним, заметил странное выражение на его лице. Не страх, не досаду, не подавленность читал он на нем, а невыразимую озадаченность, неописуемое изумление. Открыв рот, смотрел господин Скулудис на Дембу и, неподвижный, как мраморный Аполлон, показывал, обомлев от неожиданности, на руки Дембы.
— На руки! На руки Дембы!
Ибо накидка Дембы зацепилась за поручни трамвайной площадки, его руки были выставлены всем напоказ, его позор — открыт всем взглядам, его страшная тайна — разоблачена.
Но только на мгновение. И в следующий миг оба, Демба и Скулудис, соскочили с площадки вагона.
Первым спрыгнул Демба. Теперь преследование угрожало ему. Был человек, знавший его тайну, и от этого человека нужно было скрыться во что бы то ни стало.
Слепо и отчаянно, не оглядываясь назад, мчался он, спасая свою жизнь. А господин Скулудис, усердно жестикулируя, маня его и окликая, бежал за ним.
Затем Дембе удалось спастись от преследования — он вскочил в автобус.
Господин Скулудис остановился и смотрел ему вслед, сокрушенно покачивая головою. На состязание с автобусом он решиться не мог. Он не ободрял этого безрассудного и бессмысленного, слишком поспешного бегства. Его первоначальная неприязнь к Дембе уступила место сильной симпатии. Никакого следа злобы не осталось у него в душе. Как охотно помог бы он ему делом и советом! Ведь он узнал в Дембе даровитого молодого дебютанта, товарища по цеху, Бог весть каким образом попавшего в неприятное положение.
Глава XIV
Станислав Демба вышел из автобуса и медленно шел по Мариахильферштрассе. Он размышлял:
«Штейнбюхлеры? Нет, нельзя. У Штейнбюхлеров я только три месяца даю уроки. Не могу же я просить уже об авансе! К тому же они люди мелочные, и муж и жена. И то уж они выторговали у меня пять крон, когда я спросил за шесть уроков в неделю пятьдесят пять. Когда урок приходится на праздничный день или когда мальчик нездоров, они делают вычеты из жалованья. А при этом они люди состоятельные. Ом служит доверенным на фабрике зонтиков, а у нее — магазин дамских мод. И все-таки после первого числа я вынужден бываю раза три-четыре напоминать им про деньги, прежде чем они раскошелятся наконец числа шестого. Своей служанке они тоже задолжали. Нет, со Штейнбюхлерами ничего не выйдет. Остается еще доктор Бекер. Там платят исправно. Это люди благородные и чуткие: мне достаточно им слово сказать или только намекнуть, и деньги у меня будут. Правда, если я им скажу, что на две недели отлучусь, то это им не понравится. Мальчишка по географии и физике совсем слаб. Мне надо будет привести серьезный мотив для своего отъезда, мотив, который бы их сразу убедил. Ну, да уж я что-нибудь подходящее придумаю, мне ведь осталось еще пять минут пути».
Доктор Бекер жил на площади Капустного рынка, в четвертом этаже нового дома. На парадной двери висела над звонком его дощечка: «Приват-доцент, доктор Бекер, прием от 2 до 5».
Станислав Демба, не воспользовавшись лифтом, медленно стал подниматься по лестнице. На площадке второго этажа он остановился. Ему пришла в голову одна мысль.
Он огляделся. На лестнице не было никого. Демба опустил обе руки в карман и достал носовой платок. При этом у него выпал из кармана ключ от его квартиры, и он раздраженно нагнулся, чтобы его поднять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54