— Не хотите ли вы сказать, что я их украл у вас? — запротестовал служащий сберегательной кассы.
— Господа! Вношу предложение! — воскликнул Гюбель. — Мы ведь все заинтересованы в том, чтобы установить, нет ли среди нас вора. Я предполагаю, чтобы все мы по очереди дали обыскать себя доктору Рюбзаму. Это ни для кого не должно быть оскорбительно, — перекричал он шум спорящих голосов. — Я сам готов положить начало. — Он снял с себя пиджак и вывернул свои карманы. Доктор Рюбзам обыскал его. Не очень тщательно. У него было определенное подозрение: Сушицкая некоторое время стояла за его спиною во время игры.
Всего происходившего в комнате Демба не замечал и не слышал. На игорном столе рассыпано было теперь множество банкнот и серебряных монет, двести семьдесят крон, и они принадлежали ему. Как кошка ходил Демба, крадучись, вокруг стола. Как бы ему устроить так, чтобы деньги попали к нему в руки и в карман? Улучить самый благоприятный миг и ухватить их с быстротою молнии — это, казалось, было так легко, и все же… Демба не решался на это.
Очередь была теперь за служащим сберегательной кассы, и обыск обнаружил в его карманах перочинный ножик, портсигар из Карлсбада, два парижских резиновых изделия и брошюру «Искусство начинать и вести беседу». Затем обыскан был Соленая Булка, кельнер, но у него оказалась только дюжина фотографических карточек кабинетного формата, на которых он сам был изображен под руку с пожилою, взиравшей на него весьма любовно дамою. После этого доктор Рюбзам обратился к Станиславу Дембе.
— Разрешите? — спросил он вежливо.
Демба встрепенулся.
Что вам нужно?
— Это, конечно, только формальность, — сказал доктор Рюбзам. — Я, разумеется, вполне уверен, но…
— Да что же вам нужно? — спросил Демба, раздосадованный, что ему помешали.
Как раз в этот миг ему пришло в голову средство спрятать деньги. Он собирался попросить Гюбеля взять их покамест к себе, а уж потом легко было найти выход.
— Я просил бы вас прежде всего снять накидку, — сказал доктор Рюбзам. — Повторяю, я далек от мысли сколько-нибудь… Но…
Демба вытаращил на него глаза и подумал, что ослышался.
— Что вы толкуете? Что вы сказали о моей накидке?
— Да, я попросил бы ее снять, — доктор Рюбзам становился нетерпелив.
— Ни за что, — сказал Демба.
— Что это значит? — спросил доктор Рюбзам. — Вы не хотите?
— Вздор, — сказал Демба. — Оставьте меня в покое.
— Весьма подозрительно, — воскликнул почтовый чиновник.
— Ага! — вырвалось у госпожи Сушицкой.
— В самом деле, очень странно, — подтвердил коммивояжер.
— Так вот в чем дело! — сказал доктор Рюбзам.
— Демба! — крикнул Гюбель. — Часы у тебя?
— Какие часы? — спросил Демба, оторопев.
— Часы господина доктора.
— Не думаете же вы, что я у вас украл часы? — закричал Демба в отчаянии.
— Нет? — спросил доктор Рюбзам изумленно и не совсем уверенным тоном. — Я думал, может быть, в шутку…
— Но ведь это нелепость! — уверял Демба.
— В таком случае дайте же себя обыскать.
— Нет, — твердо сказал Демба.
— Но послушай, Демба, это ведь только формальность. Не станут же эти господа…
— Нет! — заревел Демба и взглянул с мольбою о помощи на студента-медика.
— Вот как! — произнес доктор Рюбзам. — Вы не желаете? В таком случае я знаю, как поступить.
Он повернулся к Дембе спиною и подошел к столу.
— Я не стану спорить, — сказал он совершенно спокойно. — К чему?
И в один миг сгреб все деньги, лежавшие на столе.
Демба смертельно побледнел, увидев свои деньги в руках у доктора Рюбзама. Ярость отчаяния вдруг нашла на него. Нет! Этого нельзя допустить! Нельзя допустить, чтобы деньги достались этому человеку. Надо броситься на него, высвободить руки, вырвать у него деньги! Цепь должна была порваться! Для железа тоже ведь есть предел упругости, сталь тоже ломается. И с невероятным усилием восстал он против своих оков, мышцы напряглись, жилы вспухли, руки под гнетом необходимости превратились в двух возмутившихся исполинов, цепь завизжала… Сталь выдержала усилие.
— Нужно же мне получить обратно свои часы так или иначе, — сказал доктор Рюбзам и сунул в карман деньги Дембы с не совсем чистой совестью. — Иначе я не могу поступить. Про нужду закон не писан.
Глава XVI
И вот Демба очутился на улице, опозоренный, разбитый, обобранный, обманутый в своей последней надежде.
Шел дождь. Он испытывал страшную жажду, и руки у него болели, особенно запястья и пальцы. Он впал в уныние и чувствовал такую усталость, что теперь уже единственным его желанием было оказаться наконец дома, чтобы, спрятав голову под одеяло, ни о чем не думать и уснуть.
Назло своим скованным рукам и ради денег дерзнул он окунуться в сутолоку дня. И взбесившийся день безжалостно гонял его сквозь свои часы, швырял во все стороны, как беспомощную скорлупу грецкого ореха, и теперь Станислав Демба был утомлен, отказывался от борьбы и хотел спать.
«Если я тебе сегодня вечером не положу денег на стол, можешь ехать с Георгом Вайнером», — сказал он утром. Так теперь обстояло дело. Денег у него не было, и он не хотел больше пытаться их раздобыть.
— Пусть уезжает, — говорил он, шагая, самому себе и пожал плечами. — Я ее не удерживаю. До восьми часов вечера она обязана меня ждать. Не дольше. Fair play. Я сделал, что мог, но не добился успеха. Строгая организация коварных случайностей боролась против меня: трест злостных происшествий. Теперь Соня свободна. Вопрос решен, и я соблюду слово. Fair play.
Чувство удовлетворения охватило Дембу при словах «Fair play», и на ходу он принял осанку члена жокей-клуба, собирающегося с бесстрастным лицом уплатить долг чести на крупную сумму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54