Не желал он видеть, как шарят по его шкафам, сваливают вещи с антресолей, передвигают чашки на кухне, заглядывают под кровать. Он сидел на табуретке, уставившись в экран - прямой, неподвижный, презирающий все, что происходило за его спиной.
- Вы бы посмотрели, Иван Федорович, - не выдержал Пашутин. - Чтобы потом не было нареканий, вдруг что-то пропадет...
Ни одна жилка не дрогнула в старике. Телевизор у него был маленький, но хороший, японский, видимо, сын привез из каких-то дальних стран. А на экране в это время происходило нечто такое, что и полковник подошел посмотреть.
Показывали какую-то торжественную международную встречу, роскошные машины, чинных гостей, знамена, оркестры...
Пашутин не вмешивался в работу парней, зная, что это профессионалы очень неплохого класса и подсказывать им не нужно. Помаявшись у телевизора за спиной старика, он, прошел на кухню, осмотрелся, заглянул в подвесные шкафчики.
Потом внимание его привлек настенный отрывной календарь. Он механически пролистнул несколько страничек, и на одной из них мелькнуло что-то постороннее, нарушившее серое мельтешение. Полковник просмотрел листочки уже внимательнее и от неожиданности вздрогнул - будущая среда, которая должна была наступить почти через неделю, оказалась помеченной большим черным крестом. Пашутин некоторое время смотрел на крест, потом вырвал его из календаря и подошел и старику, все еще сидевшему перед телевизором.
- Что это? - спросил полковник, показывая старику листок календаря.
Тот даже не повернул головы.
- Я у тебя спрашиваю! Что это?! - заорал Пашутин. Старик молча поднялся, подошел к телефону, набрал короткий номер.
- Милиция? В доме грабители... Быстро... Садовая двадцать семь семнадцать...
Подскочивший полковник вырвал у старика трубку и с силой вдавил ее в рычаги.
- Ты что себе позволяешь? - прорычал он.
- Я? - второй раз нарушил молчание старик.
- Что это? - снова спросил полковник, показывая старику листок из отрывного календаря.
- Крест.
- И что он означает?
- Крест, - старик пожал плечами. Ребята, слышавшие звонок, который сделал старик, остановились в дверях.
- По ком крест?
- Сам знаешь.
- Смотри, Иван Федорович, не промахнись!
- Не промахнусь.
- Я сказал не в прямом смысле.
- А я - в прямом, - старик поднялся с табуретки, подошел к входной двери и, распахнув ее на площадку, вдруг, неожиданно для самого себя, крикнул, насколько хватило дыхания:
- Вон!
Самолюбие не позволило полковнику легко выполнить этот стариковский приказ, хотя он понимал - надо уходить и побыстрее. Если приедет милиция, неизбежны объяснения, хождения по начальству, а этого ему не хотелось, это опять обернулось бы большими затратами. Да, придется опять улаживать, унижаться и, в конце концов, платить.
- Что у вас? - спросил он ребят.
- Ничего.
- Хорошо смотрели?
- Обижаешь, начальник, - осклабился один из них.
- Тогда уходим. Вы идите вперед, я следом. Меня не ждите. Все. Спасибо.
Когда оперативники вышли, полковник закрыл за ними дверь и повернулся к старику.
- А теперь послушай меня, народный мститель... Если с моим Вадимом что-то случится... Если с ним хоть что-нибудь случится, то знаешь...
- Уже, - обронил старик.
- Что?! Что ты сказал?!
- Уже случилось, - повторил старик тихим спокойным голосом, исподлобья глядя на полковника.
То ли действительно Пашутин за последние две недели издергался, то ли сына любил, несмотря на все его завихрения, но только выдержка в этот момент окончательно изменила ему, и он не оглядываясь, бросился к выходу, сбежал по лестнице и трусцой засеменил к своему дому. У самого подъезда он почувствовал, что задыхается, прислонился спиной к стене, но едва перевел дыхание, едва сердце его немного успокоилось, заспешил по лестнице вверх.
А старик, подойдя к кухонному окну, проследил взглядом за полковником, пожал плечами и повернулся к газовой плите.
- Случилось, - пробормотал он. - Конечно случилось, уж коли он стал насильником... Уж коли понадобились усилия, чтобы спасать его от скамьи подсудимых... Случилось, - кивнул старик, будто разговаривал с кем-то. - И еще случится...
А полковник Пашутин, добравшись до своей двери, тут же позвонил. Ему никто не отвечал. Он снова и снова нажимал кнопку. Звонок в квартире звенел не переставая, создавая ощущение опасности. Пашутин знал, что сын дома, тот последнее время вообще никуда не отлучался, а если и выходил ненадолго, то передвигался, как и предсказывал отец, короткими перебежками. Поэтому он звонил и звонил, не отпуская кнопку звонка. Тишина в доме убеждала его в том, что несчастье все-таки случилось. Убедившись, что к двери никто не подходит, он позвонил в соседнюю дверь.
- Топор, - задыхаясь, проговорил полковник. - Дайте топор... У вас есть, я знаю...
Ничего не переспрашивая, толстомордый сосед в майке и растянутых тренировочных штанах бросился в квартиру и тут же вернулся с большим, отточенным топором.
- Что случилось? - спросил он, передавая топор полковнику.
- Сын, - ответил он. - Вадим... Там что-то произошло...
И Пашутин что есть силы ударил обухом топора по замку. Но дверь оказалась на удивление крепкой, несмотря на то, что была склеена из отдельных реек. Он колотил по замку, вокруг замка, но дверь не поддавалась. Это еще больше разъярило полковника, он всегда считал свою дверь самым слабым местом в квартире и давно собирался заменить ее на бронированную, как это сделали все в подъезде.
- Давайте я попробую, - продолжил сосед, видя, что полковник задыхается и топор попросту валится у него из рук.
Пашутин обессиленно прислонился к стене спиной. У соседа все получилось и быстрее и лучше - уже через несколько минут замок вместе с вырубленной частью двери ввалился внутрь квартиры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54