Видно было, что здесь в тайге, в обществе товарища, он именно в той обстановке, которая нужна человеку его склада, чтобы испытывать большое удовольствие.
— Послушай, Рома, — сказал Олег, — я вижу — ты в тайге чувствуешь себя как в раю.
— Что верно, то верно, — ответил Ромка. Сложив губы трубочкой, он с видимым удовольствием дул на чай: — Охота пуще неволи. Тайгу я не променяю ни за какие блага.
— Ну, допустим, променял бы, если бы та женщина из деревни взяла тебя в оборот.
— Ха! — воскликнул Ромка. — Для хорошего охотника ружье дороже, чем баба. Бабу-то везде найдёшь, а такое ружье, как у меня поискать надо.
Олег рассмеялся.
— Да-а, без лесу, без тайги я жить не могу, — продолжал Ромка: — Но ты думаешь, я всегда рад, если на охоте? Недавно спугнул кополуху. Долго шёл за ней и наткнулся на выгоревший от пожара участок. Пни да палки голые стоят. Чёрные, страшные. Мне вдруг так неприятно, жутко как-то даже стало. Я повернулся и ушёл в другое место, где лес целёхонек. Там еле пришёл в себя. Чёрт его знает, что на меня навалилось — никак не могу понять. Так часто бывает: всякие безобразия на меня очень неприятно действуют, а увижу что-нибудь красивое, например, снегирей, все наблюдаю за ними, пока не улетят. Ей богу, иной раз так и хочется нарисовать то, что вижу.
Олегу пришла в голову мысль. Он понял, что в природе существует своеобразная закономерность. «Предмет, впечатление, — рассуждал он, — затем — реакция: либо отвернусь, плюну и уйду туда, где лучше, либо „хочется нарисовать“ то, что вижу. В обоих случаях один конец — стремление к прекрасному. Чем сильнее впечатление, тем сильнее естественная реакция и стремление к добру. И в зависимости от обстоятельств моё главное увлечение будет либо в науке, либо в искусстве, либо в охоте, как у Ромки. Вот и весь секрет его натуры и ключ ко всему тому прекрасному, что создано на земле человеком. В самом деле, что в природе есть прекрасного без мысли? Ничего. Все бессмысленное уродливо. А мысль без чувства — ничто…»
Поняв с помощью Ромки важную закономерность. Олег вдруг почувствовал некоторую связь с ней одной житейской проблемы.
— Как ты думаешь, Рома, почему каждый стремится прежде всего к удобству?
— А как же! — ответил Ромка, выплёскивая на снег выварки чая, оставшиеся на дне кружки. — Не зря говорят: рыба ищет где глубже, а человек — где лучше.
— Вот ты только что говорил: не любишь, когда вместо леса головешки торчат, поворачиваешься и уходишь. А почему? — сказал Олег и, улыбнувшись, сам ответил на вопрос: — потому, что и я, и ты, и все люди тем и живут, что блуждают постоянно по земле, ищут такое место, чтобы не чувствовать страданий, не ощущать ничего плохого ни справа, ни слева, ни сверху, ни снизу. Словом, стремятся найти «чистую сферу». Сегодня я понял, что могу быть спокоен душой и свободен в мыслях, когда нет помех. Теперь верю, счастья в жизни можно добиться. И нет греха, если я прежде хочу устроиться поудобнее, как требует душа. Верно, старина?
— Верно, — ответил Ромка. — Каждый хочет урвать из жизни кусок послаще. Какой тут грех?
— Ты не так понял меня! — с досадой сказал Олег. — Я говорю, хочу найти такое место, где можно обрести покой, чтобы делать что-нибудь путное. А ты? Эх, чудак!
— А! — махнул рукой Ромка. — Леший тебя разберёт. Пойдём-ка лучше домой, пока светло.
— Сегодняшний день я запомню, — сказал Олег, поднимаясь с места. — Если бы не ты, может быть, эти мысли мне никогда не пришли бы в голову. Верно говорят: простые истины усваиваются труднее всего.
Они забросали костёр снегом и пошли домой. Ромка завернул в сосновый бор, подстрелил там глухаря. Переходя редкий смешанный лес, охотники спугнули из-под снега стаю куропаток, из которых Ромка уложил двух. Олег не отходил от Ромки ни на шаг, но не успевал даже прицелиться, как тот уже бил без промаха.
Обратной дорогой Олег подстрелил всё-таки одного косача, который сидел на макушке берёзы. Когда они подходили к бараку, настроение у обоих, как и у всех охотников, возвращающихся домой с добычей, было прекрасное. И в таком весёлом расположении духа они пребывали бы ещё возможно долго, если бы их не встретило одно неожиданное обстоятельство.
Уже у самого порога в барак, Ромка, как истинный следопыт, обнаружил подозрительно маленькие, похожие на женские следы от валенок.
— Здесь была баба, — сказал он с тревогою в голосе.
Вдруг дверь барака открылась, и навстречу охотникам вышла молодая женщина, маленькая и щуплая, укутанная в полушалок и в овчинном полушубке. Как только она появилась, Ромка сразу переменился в лице и сделался мрачным.
— Ты чего приехала? — спросил он, обращаясь к ней грубо. — Я тебе сколько раз говорил? Дура!
— Я по делу.
— Пошла отсюда вон! — крикнул Тихонов.
— Уйду, уйду, не ори. Чего разорался-то, — ответила женщина с обидой в голосе и прослезилась.
Олег был поражён такой неожиданной резкой переменой в Ромке и, чувствуя себя третьим лишним, с неприятным осадком на душе ушёл в барак. Мужики лежали на нарах и лениво переговаривались о том, что наступили опять смутные дни. Пришла Маруська, и Тихонов теперь задурит. Олег узнал, что Маруська — та самая его бабёнка, которая жила в одной деревеньке и уже приходила один раз. Тогда она приходила просто на свидание, но Ромка, постеснявшись мужиков, прогнал её. На другой день он исчез и появился только через трое суток. Отношения между Тихоновым и Маруськой, исчезновение его и столь же внезапное появление, — всё казалось странным и таинственным. На расспросы мужиков Ромка отмалчивался или отшучивался.
Теперь произошло совсем неожиданное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146