В таких случаях Вадим терялся и ничего не мог ей ни сказать, ни сделать в ответ.
Очевидно его терпению пришёл конец. И он решил, показать перед ней свой характер. Марина подумала, что он сегодня обязательно напьётся. Подумав об этом, вспомнила, каким он раньше приходил домой пьяным. Тогда она подозревала его в связях с другими женщинами, зная, что тот, кто пьёт где-то на стороне, тот, как правило, изменяет. Тогда ей казалось, что вместе с ним и его отвратительным запахом пьянчуги в комнате появился запах другой женщины — смесь каких-то незнакомых духов и пота. Она вставала с постели, открывала форточку и стелила себе отдельно на диван, повторяя про себя: «Поторопилась. Сама виновата». После этого она по несколько дней с ним не разговаривала. Она даже решилась ещё раз встретиться с Василием Ивановичем Промтовым и поговорить с ним серьёзно, посоветоваться, как быть ей дальше, но Вадим вдруг, раз провинившись, становился мягкий, обходительный, послушный, — как говорится, шёлковый, и все постепенно вставало на своё место. Когда же с течением беременности в ней произошли сильные перемены, Вадим совсем попал под её каблук. И вот сегодня вдруг взбунтовался.
А Вадим тем временем гнал по городу с недозволенной скоростью. В одном месте чуть не натолкнулся на трамвай. Благо, не было близко милиции. Он приехал к Станиславу Зоммеру, своему ближайшему приятелю, разведённому холостяку.
— Эхе, да ты, брат, не в духе, — сказал Зоммер, пожимая Вадиму руку, которую тот молча сунул ему в дверях при встрече. — Что с тобой? А я тебе звонил.
— Еле вырвался, — ответил мрачно Вадим. — Не жизнь, а каторга.
— Все супруга? Да, хлопец, жена — не гусли, поиграл — не повесишь, — сказал Зоммер. — Сейчас, у тебя пока тюрьма. Каторга будет, когда пискля появится. Раздевайся.
Вадим снял пальто, шарф, шапку и, по привычке провёл ладонями по своим длинным черным волосам, прилизанным назад. Зоммер пригласил приятеля в комнату. Он вынул из шкафа бутылку коньяку и две рюмки.
— Хотя тебе и нельзя, так как ты за рулём, — сказал Станислав, разливая коньяк, — но сегодня позволю чарочку. Выпей. Эта штука успокаивает.
Вадим взял рюмку и опрокинул её одним духом.
— Налей ещё!
Зоммер посмотрел на приятеля удивлённо — проницательным, испытующим взглядом и молча налил полную рюмку. В этот раз выпил вместе с Вадимом.
— Ещё? — спросил он.
— Хватит.
Станислав улыбнулся и посмотрел на Вадима все тем же испытующим взглядом.
— Проферанс у Павла Ивановича не состоится, — сказал он, убирая коньяк и рюмки обратно в шкаф. — К нему приехал какой-то не то старый друг, не то родственник. Но есть другой вариант (тут Станислав подошёл к столу и встал напротив Вадима). Мне звонила Кошка. Намечает мероприятие, приглашает нас.
— Что за повод?
— Говорит, зимнюю сессию сдала на повышенную. Получила стипендию.
— Понятно. Что это она вдруг в науку ударилась?
— Она умная дивчина. Вполне естественно.
— Умная? Сутками сидит за учебниками, не отрываясь.
— На такой, как у неё заднице, можно годами сидеть, не отрываясь, — сказал Зоммер. — В сказках Шахерезады о таких, как она великолепно сказано: «женщина с тяжёлым задом…» Ты верен своему вкусу. У Марины тоже — будь здоров.
— Да, я верен своему вкусу, — ответил Вадим.
— А я предпочитаю тоненьких, изящных. Сухое полено жарче греет.
Вадим молчал, ссутулившись и уставив задумчивый взгляд в одну точку.
— Так что давай решай, и немедленно надо ехать, — прибавил Станислав. — Предки её исчезли куда-то на двое суток.
— Исчезли говоришь? — сказал Вадим, и глаза его вдруг повеселели. — С её матерью я не хотел бы встречаться. Кошку давно не видел. С тех пор как женился. Как она?
— Всё та же.
— Мне было не плохо с ней, — сказал Вадим, со сладострастием вспоминая свою бывшую любовницу. Он вздохнул опять и спросил:
— А у неё сейчас никого из этих…
— Кажется, никого. Вообще-то у неё всегда полно, а в сущности — никого.
— Значит, меня тоже приглашает?
— Говорит, что давно не видела. Намекнула, одним словом.
Вадим подумал и сказал решительно: «Едем!».
Они заехали в гастроном, купили вина и через несколько минут были на месте.
Кошка, точнее Инна Борзенко, рослая девушка, с мощными формами и бледно-восковым, как у старухи, лицом, встретила их в прихожей и упрекнула Вадима: «Друзей забываешь? Нехорошо!»
Она улыбнулась, и он понял, что не будет здесь лишним. Гости разделись.
— Всем нравятся твои волосы, — сказал Вадим, дотронувшись до её скромной причёски. — Я знаю, почему. Они у тебя неопределённого цвета.
Коротко подстриженные, прямые, густые волосы её действительно трудно обозначить каким-нибудь цветом, разве что — пепельно-жёлтые, как засохшая трава поздней осенью. Она никогда не красила ни волос, ни бровей — рыжих и редких, ни ресниц — прозрачных, как капроновая бахрома, ни губ — всегда бледных и влажных. Лицом она не производила впечатления, хотя все черты были правильные. Вадиму нравился её стан, и он, как только она поступила на первый курс, познакомился с ней и, как всегда, имел успех.
Он учился на два курса старше её и по другой специальности. Его увлекла цветная металлургия, её — обогащение полезных ископаемых. Специальности смежные, и они находили в беседах много общего. Она была очень развита, много читала, много знала, была остроумна, весела, и одно время Вадим стал подумывать о том, не решить ли вопрос браком. Его и её родители познакомились. Именно о ней сожалели Екатерина Львовна и Георгий Антонович, когда узнали, что Вадим собрался жениться на Марине. Они и не подозревали, разумеется, что Инна рано стала любовницей Вадима, задолго до того, как он встретил Марину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146