Из общей массы традиционно-учтивых японцев выделяется привилегированная каста таксистов и вокзальных носильщиков, которые невесть почему ведут себя невежливо, а то и вовсе грубо. Куяма какое-то время пытался подобрать подходящую к случаю остроту вроде того, что, мол, не стоит так лететь, гоночные состязания уже закончены и ежегодный приз вручен. Но затем отказался от попытки сострить и лишь молился про себя, чтобы им удалось доехать без аварии. Дэмура же, наклонившись вперед, тронул водителя за плечо.
— Прошу прощения, что вмешиваюсь не в свое дело, но не могли бы вы ехать помедленней?
Куяма ничуть не удивился, когда таксист резко затормозил и, включив первую скорость, повел машину черепашьим шагом. Будь он на месте водителя — здоровый, сильный, наглый, этакий таксомоторный камикадзе — и вздумай его какой-то старый козел учить правилам езды по улицам, он реагировал бы точно так же. Но он был всего лишь пассажиром, поэтому испытал облегчение, когда непосредственная опасность миновала. Но когда позади такси выстроилась длиннейшая вереница машин, тоже ползущих еле-еле, Дэмура, словно ему жизнь была немила, снова сунулся к водителю.
— Остановите машину, я выйду!
Такси протащилось еще несколько метров, пока шофер решал, как поступить, затем остановилось у тротуара. Водитель, обернувшись назад, уставился на Дэмуру долгим насмешливым взглядом, потом с силой плюнул ему в лицо. Затем, ухмыляясь, нажал кнопку автомата, и дверца распахнулась.
— Извольте!
Рука Дэмуры взметнулась вверх, шофер тоже молниеносно замахнулся, но старик всего лишь вытер лицо, после чего довольно спокойным тоном произнес:
— Ну а теперь давай выйдем, и я порву твою поганую пасть.
— Ух, напугал! — весело отозвался таксист и проворно выскочил из машины.
Дэмура вылез с другой стороны, и Куяма оценил его предусмотрительность. Куяма принадлежал к числу тех японцев, которые не занимаются ни одним из видов национальной борьбы. В университетские годы он играл в бейсбол, и, когда проходил стажировку в Штатах, американцы отказывались верить, что бейсбол самый популярный вид спорта в Японии, оставивший позади дзюдо, каратэ и фехтование. Но, несмотря на это, Куяма способен был трезво оценить, с кем не стоит вступать в рукопашную. Таксист был именно из таких людей! Мощные мускулы налиты силой, кулачищи, как гири, да и весь словно начинен взрывчаткой. А развинченная походка и спокойные холодные глаза яснее ясного должны были остеречь этого старого дурня. Куяма перевел взгляд на Дэмуру. Тот производил впечатление маленького и хрупкого, однако уверенно противостоял своему грозному противнику. Куяма на всякий случай отступил подальше и приготовил полицейское удостоверение. Дэмура пусть подставляется, если хочет, но его увольте. Шофер тоже счел шансы неравными.
— Ну что, дед, не передумал драться? — Он презрительно смотрел на старика.
Дэмура не произнес в ответ ни слова, лишь медленно пятился по мере того, как наступал противник.
— Язык проглотил, что ли? Я тебя в последний раз спрашиваю!
— Ладно, замнем дело…
Куяма не знал, какому чувству отдать предпочтение: разочарованности или облегчению. В глубине души он все же надеялся, что старик постоит за честь мундира. С горечью наблюдал он, как рослый наглец с пренебрежительной ухмылкой взирает на Дэмуру. Старик повернулся, чтобы уйти, и вдруг как волчок крутанулся на месте. Шофер вычислил этот трюк: мягко скользнув назад, он вскинул обе руки, заняв оборонительную позицию. Дэмура, скорчив печальную гримасу, безнадежно махнул рукой и взглянул на Куяму. Куяма пожал плечами, мол, ничего не поделаешь, но Дэмура с молниеносной быстротой пнул шофера по ноге — в самое чувствительное место, по косточке, и тотчас же метнулся вперед, чтобы подбить таксисту другую ногу. Он не дал даже упасть своему врагу. Левой рукой нанес ему удар в висок, правой ткнул в лицо, заставив таксиста запрокинуть голову, а затем — Куяма лишь задним числом смог восстановить цепочку действий — Дэмура большим пальцем левой руки коснулся какой-то точки на голове противника, и верзила завопил от боли. В то же мгновение согнутые пальцы Дэмуры ухватили этот орущий рот и рванули в стороны.
Зрелище было поистине ужасающее. Из разорванного рта хлестала кровь, таксист понапрасну пытался остановить ее, зажимая рану руками. Постепенно вокруг них стала собираться толпа; люди не решались вмешиваться, но смотрели на них враждебно. Дэмура не спеша, спокойной походкой направился к перекрестку. Куяма последовал за ним, и толпа расступилась, открывая им путь.
Харрис оказался мужчиной некрасивым, с неправильными чертами лица. Существует немало типов американцев, и большинство были Дэмуре антипатичны. Сценарист же принадлежал к той разновидности людской породы, при виде которой становилось понятным, почему американцы выиграли войну. Харрис источал силу и самоуверенность. Этот человек знает, как ему жить, и готов обрушиться на любого, кто ему помешает. Среднего роста, худощавый, жилистый, очень подвижный, одет в видавший виды шерстяной свитер, растянутый от носки, — так выглядел хозяин дома. По всей комнате были разбросаны книги и газеты, кое-где стояли неубранные тарелки и чашки. Старомодные кожаные кресла, письменный стол, допотопная пишущая машинка — вся обстановка создавала тот уютный беспорядок, в котором Дэмура, как ни странно, чувствовал себя очень хорошо. Сам он, педант по натуре, питал невероятное пристрастие к чистоте и аккуратности, но эта симпатичная безалаберность казалась ему в такой же степени привлекательной, в какой раздражала тяга Куямы к богемности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58