— Что вы; хотите?
— Мы собираем сведения о пожилых людях для оказания им материальной помощи, — соврала Полина.
— Что-о-о? — плаксиво протянул старик.
— Я говорю, вам заплатят денежку, 600 рублей, если вы правильно ответите на вопросы. Но сперва давайте зайдем в дом.
Полина оттеснила деда и по-хозяйски шагнула в комнату. На мгновение женщина испытала легкое угрызение совести оттого, что столь бессовестно обманывает бедного старика. Но с другой стороны.., ею руководит благородное стремление помочь.
В том числе этому несчастному.
Полина расположилась в пропыленной гостиной, обставленной в стиле 80-х годов прошлого столетия. Тогда ни о каких дизайнерах и речи не шло. Каждый был сам себе режиссер.
Женщина достала ручку и блокнот:
— Представьтесь.
— Иван… Иван Николаевич… Дергунов, — с трудом произнес старик.
— Сколько вам лет?
Дергунов долго молчал. Наконец, просопел:
— Шишишать пять.
Для шестидесяти пяти он выглядит что-то уж слишком плохо. Язык заплетается. Руки дрожат.
Взгляд затуманен.
— Близкие родственники есть?
— А?
К тому же, наверное, еще и глухой.
— Я спрашиваю! — возвысила голос Полина. — У вас дети есть?! Сестры? Братья?
— Братья? Есть, есть, — закивал старик. — Как бы я без них… Я без них никуда.
У Полины радостно вздрогнуло сердце. Ага!
Вот они, голубчики.
— Что же? Вы к ним ходите?
— Они сами… Вот как та добрая женщина их прислала, так и ходят.
Добрая женщина — это, без сомнения, мать Роди. Везде поспевает!
— Они и уберут, и приготовят, и постирают, — причитал старик.
«Да уж, дел они тут наделали», — отметила Полина, оглядывая захламленную комнату и несвежую рубашку хозяина.
— И давно братья к вам ходят?
— А? Каждый день… Каждый день…
— Я спрашиваю: с какого времени они ходят?!
— Да вот… С этого… Год… Нет… Два… Год…
Старик провел под сопливым носом рукой и вытер ее о штаны.
— Иван Николаевич, а о чем вы разговаривали с Володей Юдиным?
— А?
— Ну помните, парень к вам приходил. Такой темноволосый, красивый.
Старик задумался. Он молчал так долго, что Полина испугалась: уж не задремал ли хозяин с открытыми глазами. Наконец Дергунов произнес:
— Мы молимся с ними… Да… Каждый день… Каждый день…Полина покачала головою. Вряд ли она чего-нибудь добьется. Старик собственное имя вспомнил с превеликим трудом, где уж ему передать содержание давнего разговора с Юдиным. Двадцатилетний нагловатый реалист прав: бес-по-лез-но.
— А сегодня братья были уже?
— Счас, счас должны…
Полина торопливо встала.
— Я к вам еще зайду.
— А деньги как же? — заныл Дергунов. — Я бы внес в общую кассу.
— Деньги мы вам перешлем по почте, — отрезала женщина, убирая в сумочку блокнот. — Так что вы пока лучше о моем визите братьям не рассказывайте. Не радуйте их раньше времени.
Она выскользнула на улицу, отогнала машину в сторону и приготовилась терпеливо ждать. Братья появились только через полчаса. Вернее — брат и сестра. Полина сразу опознала их по постным физиономиям и вышедшей из употребления у молодежи одежде. Они открыли дверь своим ключом (вот это новость!) и скрылись в доме. Вскоре парочка появилась опять. Девушка торопливо пошла вниз по улице. А парень долго стоял на пороге и внимательно оглядывался по сторонам, точно надеялся засечь залегшего где-то поблизости снайпера.
Сестра вернулась через десять минут с батоном и пакетом дешевого молока. «Да уж, деда вы закормили, — отметила Полина. — Того и гляди ноги протянет». Парочка занималась благотворительной деятельностью больше двух часов. «Неужели столько времени молятся?» — поежилась женщина. Бедный старик! Неудивительно, что он так плохо выглядит. Наконец, «секстанты» погрузились в автобус. Пристраивая за его желтым крупом свой «жигуленок», Полина чувствовала себя кем-то вроде незабвенного Штирлица. Брат и сестра вышли на очень узкой и кривой улице, носящей громкое название — Космонавтов. Открыли своим ключом дверь сборно-щитового дома. Все повторилось по прежней программе: посещение магазина, почти трехчасовое общение с хозяином. Потом Полина проводила «миссионеров» до особняка на Охтырской и вернулась в свое новое пристанище. Усталая, голодная, но весьма довольная, женщина улыбнулась: «Ждущие у меня еще дождутся».
В девять часов утра Полина вышла из подъезда и обомлела. Ее «жигуленок», ее верный друг…
Она чуть не расплакалась. Колеса изрезаны, на капоте — вмятина. Наверное, над ее коньком-горбунком поиздевались страдавшие бессонницей и отсутствием совести подростки. Правоохранители помогать Полине не разгонятся: она тут не прописана. И сейчас у нее нет лишних денег на срочный ремонт. С губ женщины сорвалось грязное ругательство. На улицу Космонавтов пришлось ехать на общественном транспорте. Но, кажется, госпожа Удача, решив, что накануне облагодетельствовала добровольную сыщицу сверх меры, теперь вовсе отвернулась от нее. Полина долго стучала в калитку, в окна сборно-щитового домика, дергала дверь.
Бесполезно. Никто ей не открыл. До трех часов женщина прохаживалась по улице туда-сюда. За время своего бдения она познакомилась с десятком космонавтских детей и собак, изучила архитектурные «изыски» каждого дома, перебрала сотни версий. Однако братья так и не появились. В конце концов поняв, что не дождется «опекунов», женщина отправилась на Урицкого. Ей хотелось еще раз поговорить с Дергуновым. Полину не оставляло чувство, что она упустила в беседе с ним какую-то важную деталь, могущую помочь в расследовании. Но, увы! Иван Николаевич тоже ей не открыл. Полина пристроилась на узенькой лавочке под кривой сливой у соседнего дома и просидела там до шести часов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72