брат и сестра. Метят в кровные родственники, сволочи.
— Мне надо сейчас Я очень спешу, — предприняла новую попытку наступления Полина.
Однако Дергунов проявил неожиданную твердость. Он не двинулся с места и повторил:
— В два часа.
При этом взгляд его стал злым и подозрительным. Видимо, братья хорошенько вбили в голову старика, чтобы он в их отсутствие не смел впускать в дом посторонних. Полина вздохнула и извлекла из сумочки две сотенные бумажки. Держа их в правой руке, как приманку, женщина медленно, настойчиво проговорила:
— Я вам заплачу, если вы пустите. Двести рублей, — она пошуршала сотенными. — Я только посмотрю дом и уйду.
Тусклый взор старика обрел живость. «Ну вот, — удовлетворенно улыбнулась Полина, — великая сила денег». Дергунов протянул костлявую руку и вцепился в желтые бумажки. Одновременно женщина сделала шаг вперед и полувопросительно сказала: «Я зайду?» Дед, разглядывая деньги с таким любопытством, словно давно не держал их в руках, посторонился. Полина зашла в дом и, удивленная, остановилась. За время ее недолгого отсутствия он несколько преобразился. Полы чисто вымыты, с мебели исчезла вуаль из пыли. На столе в простенькой рамочке стоит фотография женщины с волосами, вытравленными перекисью водорода. Наверное, жена. Скорее всего — покойная. Надеясь, что воспоминания о ней разбудят на некоторое время разум старика, как минуту назад его малость прояснили деньги, Полина проворковала:
— А это ваша супруга?
Дергунов мельком взглянул на снимок и безразлично кивнул. Словно гостья спросила: «А это ваш стул? Ваши тапки?» А ведь, наверное, как раз тоска по умершей жене загнала его в западню секты. Старик опять посуровел. Возможно, уже забыл о том, что любопытная женщина с быстрым внимательным взглядом купила право на вход. Полина затараторила, опасаясь, что ее вот-вот выставят вон:
— Значит, решили домик продать. А сами куда же? Где жить будете? В доме престарелых?
— В обители.. В обители., избранных.
Полина чуть не рассмеялась, но, взглянув на старика, вздрогнула. Видимо, обитель избранных была для него так же реальна, как существование пивнушки напротив и притулившегося к ней ларь ка по приему стеклотары. Как бы выведать у деда адрес этого благословенного места?
— Вы переедете к Новому Учителю? — поинтересовалась Полина и, пытаясь продемонстрировать свою осведомленность и тем вкрасться в доверие к старику, добавила:
— К этому, с бородой.
Лицо Дергунова посветлело:
— Если он явит.., явит милость и соблаговолит видеть меня.
Хозяин говорил медленно, останавливаясь, словно вспоминал слова из едва знакомого ему иностранного языка.
— И когда же, Иван Николаевич… Простите, Иван Иванович, вы отправитесь в обитель?
— Как дом продам.
— Не боитесь на старости лет без крыши над головой остаться?
Дергунов ничего не ответил. Бессмысленно перекладывал с места на место замусоленную диванную подушку, свитер с протертыми локтями.
— Сколько вы просите за дом?
— В два часа придут брат и сестра, — снова затянул старик.
— А деньги им отдавать?
— Угу.
— Иван Иванович, — снова попыталась достучаться до его сознания Полина, — деньги-то за дом братья вам не отдадут.
— Конечно, — кивнул старик.
В его голосе не слышалось ни недовольства, ни упрека. Одно покорное равнодушие. Словно Дергунов напрочь отгородился от своего безрадостного настоящего и туманного будущего.
Полина с тоской осознала, что уперлась лбом в стену. Двести рублей потрачены зря. Без всякого сомнения, они перейдут в потные лапы Роди и его бесчестной компании. Старик впал в младенческое состояние, и братья ловко манипулируют беднягой.
Что его ждет дальше? Работать — у Дергунова сил уже нет. Он даже рекламные листочки раздавать не в состоянии. Зачем Новому Учителю такая развалина? Это следует выяснить Рязанцеву. Доктор запретил Полине звонить ему. Сказал, что сам с нею свяжется. Мол, так надо для конспирации.
И хотя женщина считала подобные мелочи излишними, все же подчинилась.
«А вот племяннице, к счастью, можно позвонить в любое время. Жаль только, что она продолжает молчать и дуться», — подумала Полина, набирая знакомый номер. Однако телефон не отвечал. «Отключили!» — выдохнула женщина. Теперь братья полностью изолировали девушку от негативного влияния тетки. Надо срочно найти Николая. Настало время собрать свою маленькую армию и противопоставить ее ждущим.
* * *
Из треста «Гефест» Николай ушел пару месяцев назад. Возможно, кому-нибудь из дружков он оставил адрес новой работы. Полина неоднократно убеждалась в том, что в сегодняшней жизни деликатность — вещь бесполезная и даже вредная. Вот постеснялась спросить у зятя, куда он направляет свои стопы — теперь страдает. Пощадила его мужское самолюбие, хоть и почувствовала неладное: уж больно Николай, сообщая новость по телефону, мялся и мычал. Нет! Не стоило ей юлить:
«Место хоть стоящее?», а выпалить ему прямо в лоб вопросом: «Где и сколько будешь получать?»
Полина постаралась придать хмурому лицу приветливое выражение и спросила заискивающим голосом заголенную снизу и сверху секретаршу:
— Девушка, у вас в «Гефесте» два месяца назад работал Николай Полунин…
Девица прервала ее излияния:
— Он полгода назад уволился.
У Полины вытянулось лицо, но она тут же собрала его в любезную мину.
— Э-э-э. Возможно. Мне его нужно найти. Очень.
Не подскажете, с кем Полунин тут дружил?
— Что я вам? Справочное бюро? — вытаращила секретарша глаза, обведенные черным карандашом.
Полина дернулась. Она не любила и не умела просить. Хамов же обычно останавливала жестким замечанием-предупреждением:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72