Она с новой силой почувствовала таившуюся в чудо-докторе опасность. Рязанцев — не Родя и не отец Анастасий, одним своим видом пробуждающие антипатию. Даже искушенная жизнью Полина легко попала под обаяние Валерия Ивановича, что уж говорить о доброй, доверчивой Светлане. Он опять похитит племянницу у нее.
— Почему? Мне кажется, мы со Светой отлично понимаем друг друга.
«Потому что ты преступник!» — мысленно ответила Полина доктору, пытающемуся навязать ей свою волю под маской доброжелательства.
— Ты ее теперь от жизни в клетку спрятать собралась? Себя-то давно в добровольную тюрьму загнала. Никаких чувств, необдуманных поступков — только долг, дело, удобства…
Полина задохнулась от обиды. Да, Рязанцев, конечно, прав! Но разве она виновата в том, что ей давно приходится воевать с проблемами, своими и ближайших родственников, в одиночку? Хорошо быть слабой и женственной, когда есть человек, способный защитить тебя в трудной ситуации. А ей всегда выпадало обороняться самой. И сейчас опять надо проявить жесткость и волю.
Полина встала. Док тоже поднялся.
— Побереги свои советы и пыл для пациенток.
А нас, будь добр, оставь в покое.
Полина повесила сумочку через плечо и развернулась.
— Да пойми, наконец, что ты мне не безразлична! Я же люблю тебя.
Док все-таки выдавил вечные слова, будто надеялся их тысячелетней силой удержать Полину.
Женщина остановилась. Полина не обманывала себя: три самых главных слова она всей душой жаждала услышать именно от Рязанцева. Этот обманчиво спокойный большой мужчина волновал ее.
Полине было с ним хорошо — болтать, смеяться, плакать, просто сидеть рядом. Они идеально подходили друг другу в постели. Плохо только, что у чудо-врача душа с двойным дном. Услышь Полина признание от Рязанцева до своего трагического прозрения, как бы забилось ее сердце! Оттого, что «я люблю» вырвалось слишком поздно, женщина почувствовала еще большее разочарование, чем если бы док умолчал о своих чувствах. И в то же время Полина ощутила, как в сердце начинается стремительное снеготаяние. Беспомощно дотронулась пальцами до шеи: только не сейчас. Его надо заставить немедленно уйти, иначе в их отношениях он опять возьмет власть в свои руки.
— Говоришь мне гадости и тут же объясняешься в любви. Как нелогично, чудо-доктор!
— Я свои чувства не анализирую. А тебя мне вообще понять сложно: ты ведь о себе принципиально ничего не рассказываешь, словно прячешься.
— И не трудись. Говорят, проститутки любят в постели с клиентами беседовать, придумывают для них всякие сопливые истории. Но у нас-то такого пункта в договоре не было. По-моему, я расплатилась по полной программе.
Лицо Рязанцева потемнело:
— Признаю: я поступил тогда с тобой подло.
Полина скривила губы.
— Но я не жалею об этом, — голос дока звучал зло. — Ни минуты. Потому что это была единственная возможность заставить тебя посмотреть на меня как на мужчину, а не как на вещь: нужна ли она в хозяйстве?
— Ну а мое мнение тебя совершенно не интересовало.
Док в раздражении покрутил головою.
— Если не ошибаюсь, тебе нравилось со мною.
Удушающая краска залила щеки и даже шею женщины. Да как он смеет! Торопливо, сбиваясь, глотая окончания слов, зашептала:
— Как я тебя хорошо понимаю! Есть женщины для дома, для семьи, а есть для постели. К последним совсем не обязательно проявлять уважение и внимание.
— Зачем ты это говоришь?! — в голосе Рязанцева смешались мука и досада. — Знаешь же: все не так. Хочешь, чтобы я утопил тебя в комплиментах? В нежности? Сделал бы это с удовольствием.
Но не здесь!
Док шагнул вперед, взял ее руку в свои. Его горячие пальцы сделали ласкательное движение, и женщина почувствовала свою слабость и беззащитность. Рязанцев склонился к ней:
— Не убегай. Поедем ко мне. Прошу…
Сердце женщины забилось сильнее. В теле красным куполообразным цветком начало разворачиваться желание. Полина повернула голову…
У соседней скамеечки копошился малыш. Он пытался засунуть в рот неизвестной миру породы пластмассового зверя. А его мамаша в это время чесала язык с подружкой. Полина смотрела на обделенного вниманием взрослых мальчишку и чувствовала, как медленно возвращается к ней способность мыслить здраво. Женщина резко выдернула руку:
— Нет.
Развернулась и почти бегом бросилась прочь.
Каблук подвернулся. Полина некрасиво припала на одну ногу. Выпрямилась и понеслась еще быстрее. Однако док ее уже не преследовал.
Ночью Полина почти не спала, беспокойно крутилась с боку на бок, прикрывала голову подушкой, садилась в кровати. Перед глазами дергался празднично-мучительный калейдоскоп. Чудо-врач жадно смотрит на ее рот: «Я предпочел бы иную форму благодарности…» Док шепчет хриплым голосом: «Ты мне необходима…» Рязанцев выталкивает из себя: «Люблю…» Все ложь! Заранее спланированная хитрая игра, которую ведет Голова. Надо бы его ненавидеть, презирать. А она терзается нестерпимой болью и желанием увидеть еще (хоть раз!) этого подлеца.
* * *
Полина долго одиноко бродила в сквере. В киоске купила для племянницы несколько детективов.
Хотела взять еще кассету с «Матрицей», но вовремя вспомнила, что их «домашний кинотеатр» стибрил Родя. Да, совсем недавно она пыталась открыть девчонке глаза на жениха, гордилась собственным здравомыслием. А сама пошла за Рязанцевым, как слепая. Сидеть дома и перебирать невеселые мысли невыносимо, нужно срочно себя чем-то занять.
— Вот, читай, — положила тетка перед Светланой несколько брошюр в ярких обложках. — Знакомься с новыми методами расследования. А я съезжу в больницу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72