Может быть, для кого-то это и подходящее средство, однако сегодня один человек преподал мне урок. Да так, что мне захотелось быть на него похожим. И нож ему при этом не понадобился.
– Один дурак, к тому же безнравственный, подражает другому дураку. Порочный круг. Дурные привычки довели до ручки. Мир становится невыносим. Вряд ли нас ждет светлое будущее.
– А вы, значит, жаждете светлого будущего? Будущего, удобного только вам, наделенным властью старикам? Но и в этом вашем мире сейчас правит насилие. Если бы вы взглянули на мой дом, то прекрасно поняли бы, что я имею в виду. Может, перейдем от идиллий к реальности?
Выражение его лица ничуть не изменилось.
– Слушаю тебя.
– Я буду спрашивать о простых фактах. Когда вы познакомились с Эйко Акиямой? Думаю, вам известно, что она была моей женой.
– Слышал, что, когда твоя жена покончила с собой, она была беременна.
Я не ответил. Ждал продолжения. Он заговорил снова:
– Харада мне подробно обо всем доложил. Я знаю, что ты уже в курсе моих сексуальных пристрастий и располагаешь общей информацией о моей персоне. На момент смерти твоей жены я еще имел другую ориентацию и действительно мог попасть под твои подозрения. Надеюсь, ты не заблуждаешься и не считаешь, что отцом ребенка мог быть я?
– Заблуждаюсь или нет, это мы сейчас выясним. Но почему вам вообще пришла в голову эта мысль?
– Потому что ты держишь в руках эту нелепую машинку для убийства.
– Я уже объяснил причину. Я дурак, а вы цените время. Вы помните, о чем я вас спросил?
– Да. О том, когда я познакомился с твоей женой. Это было сразу после того, как ее брат совершил убийство.
– Действия, повлекшие смерть.
– Не вижу большой разницы, – сказал он глухо, словно окончательно ушел в свои мысли, – человек слаб. Ничтожного насилия достаточно, чтобы убить его. Крайне слаб. Это все равно что ткнуть иголкой в воздушный шарик. Стать жертвой насилия и не умереть – всего лишь случайность, часто называемая везением. Тот, кто бывал на войне, насквозь пропитан этой истиной и прекрасно понял бы, что я имею в виду.
– Вы говорите о том, как ценно для вас время, а сами уходите в дебри.
– Ты говорил, что речь пойдет о простых фактах, но, пожив с мое, ты поймешь, что простые факты порой нелегко изложить в простой форме. Такая уж это штука – факты. Всевозможные запутанные детали, подобно раковым клеткам, со временем раздувают простоту, заставляя ее увеличиваться в объеме и усложняться. И вот уже извлечение простоты требует чудовищных усилий. Таков путь простого факта.
Вероятно, прошлое этого старика, являвшее собой нагромождение простых фактов, наделило его умением не видеть в этом простом прошлом простоты. А может, он сам заменил свое простое прошлое на сложное. Я выжидал. Внезапно он заговорил так, словно ему удалось наконец вытащить простоту на свет божий:
– Твоя жена была красивой. Фантастически красивой. До сих пор помню, как она сидела тут, словно это было вчера.
Я не мог справиться с изумлением:
– Сидела тут?!
– Всего каких-то десять минут. Да, сидела на этом самом стуле.
– Но зачем? Что привело ее сюда?
– Это было перед началом суда над ее братом. Она искала моего менеджера Хараду. Видно, каким-то образом ей стало известно, что я, управляющий тем самым заведением, нахожусь по этому адресу. Харады не оказалось на месте, и ее вопросом занимался я. На правах хозяина.
– Зачем она искала Хараду?
– Чтобы обратиться к нему с просьбой.
– С просьбой?
– Нет, – он укоризненно покачал головой, – слово «просьба» совершенно неуместно, оно не сочетается с ее поведением. Она сказала: «Я пришла не для того, чтобы просить вашего человека свидетельствовать на суде в пользу брата. Я лишь прошу свидетеля объективно изложить факты. Мне приходится обращаться к вам с такой просьбой. Прошу вас передать ему мои слова. Это все». И ни слова больше. Села на этот стул, тихо произнесла свою речь и ушла. Я бы сказал, что это была не просьба и не мольба, в ее речи скорее чувствовалась красивая и твердая решимость. Честно говоря, я не считаю такое поведение полностью правильным. Это огромная редкость в наш век, когда сама идея взаимного доверия утратила смысл. Огромная редкость. Я хорошо помню то ощущение ностальгии, которое навеяло на меня ее старомодное поведение.
Я задумался. В те дни все мысли Эйко были только о судьбе Хироси. Она рассказывала мне, как ходила к родным потерпевшего договариваться о сумме компенсации, но я не знал, что она дошла и до этого старика. Однако только я сам виноват в том, что не знал этого. Из-за моей занятости наши былые длинные разговоры если и не сошли на нет, то как минимум стали реже и короче.
– Но вы, – продолжил я, – не сообщили Хараде о ее визите.
– Думаешь, в этом была необходимость? Ему нет нужды напоминать о таких вещах. Он не глупец. Разве на деле вышло иначе?
– Вроде нет, – ответил я. – Но вы, кажется, кое-что скрываете.
Его глаза сверкнули.
– Не люблю грубиянов.
Я молча смотрел на него. Надо же, точно знаю, что ему за семьдесят, но сейчас в это трудно поверить – так много силы и остроты в его осанке и голосе. Хотя и у него наверняка есть слабые места. Старик говорит, что Харада обо всем ему доложил, но, кажется, тот умолчал о моих сомнениях. Или он решил оставить это мне? Любовь между мужчинами – загадочная штука. И все же он реагировал как-то слишком эмоционально. Я повторил ему то, о чем говорил Хараде:
– Читая завещание Ришле, вы, кажется, испытали изумление при виде имени Эйко Акиямы. Ваша память поразительна! Я бы сказал, она выходит за пределы человеческих возможностей. Иначе как объяснить изумление при имени человека, с которым семь лет назад беседовал в течение десяти минут?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103