Это просто глупо. Хуже, чем глупо, — постыдно. Ну что у нас за страна? Суворин медленно набил чубук табаком и раскурил трубку. И затем целую минуту стоял, заложив за спину руки, зажав в зубах трубку, и с ненавистью смотрел на фотографию историка.
7
Непредсказуемый Келсо лежал на кровати в своем номере на двадцать третьем этаже гостиницы «Украина», курил сигарету и смотрел в потолок. Пальцы его левой руки уютно обхватывали знакомую четвертушку виски.
Он не потрудился снять пальто и не включил света. Да ему и не нужен был свет. Яркий белый свет прожекторов, установленных на этом небоскребе в сталинском готическом стиле, попадал в его номер, создавая феерическое освещение. Несмотря на закрытое окно, до него доносился грохот транспорта, мчавшегося по мокрой улице далеко внизу.
Он всегда считал, что в такое время дня иностранцу в чужом городе становится грустно: наступают сумерки, вспыхивают огни, падает температура, служащие спешат домой, деловые люди, напустив на себя веселый вид, сидят в барах.
Он еще глотнул виски, затем потянулся, взял пепельницу и, поставив себе на грудь, стряхнул в нее пепел с сигареты. Пепельница была плохо вымыта. На ее пыльном дне все еще лежал, как маленькое зеленое яичко, сгусток плевка Папу Рапавы.
Келсо понадобилось всего несколько минут, чтобы посетить бизнес-центр «Украины», пролистать старый московский телефонный справочник и установить, что дом на Вспольном некоторое время действительно был резиденцией посольства одной африканской страны, а именно Республики Тунис.
И ему потребовалось лишь немногим больше времени, чтобы добыть остальную необходимую информацию: сидя на своей жесткой и узкой кровати, он самым серьезным тоном расспрашивал пресс-атташе тунисского посольства, изображая неподдельный интерес к расширяющемуся рынку московской недвижимости и к тому, что изображено на тунисском флаге.
По словам пресс-атташе, советское правительство в 1956 году предложило тунисцам особняк на Вспольном на условиях краткосрочной аренды, возобновляемой каждые семь лет. В январе этого года посла поставили в известность, что по окончании срока аренды договор не будет возобновлен, и в августе они оттуда съехали. По правде говоря, они об этом не жалеют после той неприятной истории, когда в 1993 году рабочие отрыли из-под тротуара двенадцать человеческих скелетов — жертв сталинских репрессий. Никакого объяснения выселению тунисцам не дали, но, как всем известно, в центре Москвы сейчас приватизируются большие участки государственной собственности, их продают иностранным инвесторам и делают на этом большие состояния.
Ну, а флаг? На флаге Республики Тунис, уважаемый сэр, изображен красный полумесяц и красная звезда в белом кружке, все это на красном фоне.
«Там висел красный полумесяц с красной звездой…»
Голубая струйка сигаретного дыма закрутилась колечком и развеялась, ударившись о грязную штукатурку.
Ох, до чего же все красиво сходится: рассказ Рапавы, и история Епишева, и удобная пустота бериевского особняка, и недавно раскопанная земля, и бар под названием «Робот».
Келсо допил виски, затушил сигарету и теперь лежал, вертя в пальцах спичечный коробок против часовой стрелки.
Не зная, как быть дальше, Келсо спустился в вестибюль и обменял свои дорожные чеки на рубли. Как бы ни развернулись события, надо иметь при себе деньги. Они ему понадобятся. На кредитную карточку нельзя полагаться, пример тому — злополучный инцидент в киоске гостиницы, когда он попытался купить на нее виски.
Ему показалось, что он увидел знакомые лица — по всей вероятности, это были участники симпозиума, — и приветственно поднял руку, но люди отвернулись.
На стойке портье была надпись: «Если гостю надо позвонить по международному телефону, просьба внести залог», — при виде ее Келсо снова почувствовал прилив тоски по дому. Такие события, а ему некому о них рассказать. Повинуясь импульсу, он оставил у портье пятьдесят долларов и направился через заполненный толпой вестибюль к лифтам.
Три брака. Он думал об этом необычном явлении, пока лифт мчал его наверх. Три развода, прошедших с возрастающим ожесточением.
Кейт… ну, Кейт едва ли идет в расчет: они поженились студентами, этот брак был с самого начала обречен. Она даже посылала ему поздравительные открытки на Рождество, пока он не переехал в Нью-Йорк. Затем Ирина… она, по крайней мере, получила паспорт, что, как он подозревал, и было главной причиной замужества. А Маргарет, бедняжка Маргарет, забеременела еще до брака, потому он на ней и женился, и не успел появиться на свет один мальчик, как за ним последовал другой, и все они сгрудились в четырех крошечных комнатках неподалеку от Вудсток-роуд: преподаватель истории и изучающая историю студентка, без общей истории, которая объединяла бы их. Этот брак просуществовал двенадцать лет — «столько же, сколько Третий рейх», сказал пьяный Келсо дотошному журналисту, ведущему колонку светской хроники, в тот день, когда было напечатано прошение Маргарет о разводе. Его так и не простили за это.
Но как-никак она мать его детей. Мэгги. Маргарет. Надо позвонить бедняжке Маргарет.
В трубке зашуршало, когда телефонистка подключилась к международной связи, и Келсо подумал: «Ох уж эти русские телефоны!» И хорошенько встряхнул трубку, когда был набран нью-йоркский номер.
— Алло! — Знакомый голос звучал незнакомо звонко.
— Это я.
— А-а… — Без эмоций, неожиданно мертвым тоном. Даже не враждебным.
— Извини, что испортил тебе настроение. — Он хотел, чтобы это прозвучало шуткой, а вышло с оттенком горечи и жалости к себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113