Из коридора пахнет дымком. Мужчина, сидящий напротив, наблюдает за тем, как я пишу, хотя делает вид, будто дремлет. Он явно с любопытством разглядывает меня. Если бы только он знал! Но до Москвы еще одиннадцать часов. Как может один человек управлять такой страной? Как может такая страна существовать без такого человека?
Коноша. Харовская. Названия на карте становятся реальностью.
Вологда. Данилов. Ярославль. Мне что-то стало страшно. Дом остался так далеко. В прошлый раз нас было двадцать — глупых, смешливых девчонок. Ох, папа! Александров.
Мы уже подъехали к окраинам Москвы. Весь поезд заволновался. Жилые кварталы и заводы тянутся вширь и вдаль, совсем как тундра. Жаркое дыхание металла и дыма. Июньское солнце гораздо теплее здесь, чем дома. Я снова волнуюсь.
4. 30. Ярославский вокзал! А дальше что?
Позже. Поезд останавливается, мужчина, сидевший напротив и всю дорогу наблюдавший за мной, наклоняется ко мне. «Анна Михайловна Сафонова?» От удивления я на миг теряю дар речи. Да, это я. «С приездом в Москву. Прошу вас следовать за мной». Он в кожаном пальто, таком же, как у товарища Мехлиса. Он несет мой чемодан по платформе к выходу из вокзала на Комсомольскую площадь. Там ждет машина с шофером. Мы довольно долго едем. По крайней мере час. Я не знаю куда. Мне кажется, мы пересекли город и снова выехали из него. Едем по шоссе, которое приводит к березовой роще. Там высокий забор, и солдаты проверяют наши документы. Мы еще немного едем. Другой забор. А потом дом в большом саду.
(Мама, дом такой скромный! Всего два этажа. Твое доброе большевистское сердце порадовалось бы такой простоте!)
Меня проводят за дом, в крыло для прислуги, соединенное с основным домом длинным переходом. На кухне сидит женщина. Седая, почти старуха. И добрая. Она называет меня «деточка». А ее зовут Валечка Истомина. Меня ждет скромная еда: холодное мясо с хлебом, маринованная селедка, квас. Она наблюдает за мной. (Здесь все наблюдают за всеми: так странно — в любую минуту поднимаешь глаза и видишь, что на тебя смотрят.) Время от времени заходят охранники. Они неразговорчивы, но когда говорят, слова произносят, как грузины. Один спрашивает: «Ну, Валечка, в каком настроении был сегодня утром Хозяин?», но Валечка лишь шикает на него и кивает мне.
Я не такая дурочка, хоть и молоденькая, чтобы задавать вопросы. Еще рано.
Валечка говорит: «Завтра побеседуем. А сейчас отдыхай». У меня есть своя комната. Девушка, которая в ней жила раньше, уехала. Мне остались от нее две простые белые блузки и черные юбки.
Из моего окна виден кусочек лужайки, маленькая беседка, лес. Ранним летним вечером поют птицы. Все такое мирное. Однако каждые две минуты мимо окна проходит охранник.
Я лежу вся в поту на узкой кровати и пытаюсь заснуть. И представляю себе Архангельск зимой: цепочка цветных фонариков висит над замерзшей рекой, по Двине катаются на коньках, ночью слышно, как трещит лед, а летом в лесу собирают грибы. И мне захотелось домой, но это глупая мысль.
Надо спать.
Почему тот мужчина в поезде все время наблюдал за мной?
Позже: в темноте звук подъезжающих машин. Он приехал домой.
12. 6. 51. Вот это день! Мне трудно даже описать его. Рука дрожит. (В то время не дрожала, а сейчас дрожит!)
В семь я отправилась на кухню. Валечка уже встала и возится, разбирая битую посуду, стаканы, сваленную в кучу еду — все это лежит горой на большой скатерти. Она объясняет, как каждый вечер убирают со стола: два охранника берут скатерть за углы и выносят все на кухню! Поэтому наша первая обязанность — каждое утро выбрать из этой кучи все, что не разбито, и вымыть. Мы принялись за дело, и Валечка стала объяснять распорядок дня в доме. Он встает поздно и иногда любит работать в саду. Затем Он уезжает в Кремль — в это время и убирают Его комнату. Он никогда не возвращается раньше девяти или десяти вечера и тогда ужинает. В два или в три часа ночи Он ложится в постель. И так семь дней в неделю. Правило: подходить к Нему надо так, чтоб Он видел. Он терпеть не может, когда подкрадываются. Если нужно постучаться в дверь, стучи сильнее. Не стой без дела. Не раскрывай рот, пока к тебе не обратятся. И если отвечаешь, всегда смотри прямо Ему в глаза.
Валечка готовит простой завтрак: кофе, хлеб, мясо — и несет Ему. Через какое-то время говорит, чтобы я забрала поднос. Прежде чем отправить меня к Нему, приглаживает мне волосы и поворачивает во все стороны, осматривая, все ли в порядке. Она говорит: «Он работает за столом в конце лужайки с южной стороны дома. Или работал. Он то и дело переходит с места на место. Так Он привык. Охранники знают, где Его искать».
Как описать этот момент? Я спокойна. Ты гордилась бы мною. Я помню, что надо делать. Иду по краю лужайки и подхожу к Нему так, чтобы Он меня видел. А Он сидит на скамье, один, склонившись над какими-то бумагами. Поднос стоит рядом. При моем приближении Он поднимает глаза и тут же снова возвращается к своей работе. Но когда я иду назад по траве, могу поклясться, что чувствую Его взгляд на спине, пока не исчезаю из виду. Валечка смеется, увидев, какая я бледная.
После этого я Его больше не видела.
А сейчас (пошел одиннадцатый час) — звук подъезжающих машин.
14. 6. 51. Прошлым вечером. Поздно. Я на кухне с Валечкой, как вдруг туда вбегает Лозгачев (комендант), весь взмыленный, и говорит, что у Хозяина кончился «Арарат». Валечка достает бутылку, но дает ее не Лозгачеву, а мне: «Пусть Анна отнесет». Она хочет помочь мне, милая Валечка! И Лозгачев ведет меня по переходу в главный дом. Я слышу мужские голоса, смех. Он громко стучит в дверь и отступает в сторону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113