– Проклятие, – сказал Ян Таннберг Биллу, – неужели нет другого способа выбирать шкоты.
– Я уже попросил Мону Лизу подумать над этим, – ответил наш предусмотрительный Билл.
– А то ведь так недолго и руки вывихнуть, – продолжал Ян.
– Ну, я-то обратился к Моне Лизе по другой причине, – разъяснил Билл. – Слишком много времени уходит на маневры.
Наши тяготы не заботили Билла. Изменения делались только затем, чтобы ускорить тот или иной маневр. Мозг Билла Маккэя был запрограммирован на выигрыш Кубка «Америки».
Вечером 15 ноября мы устроили праздник в честь окончания первого тренировочного сезона. Казначеи операции «Отче Наш» – адвокаты Марк и Леффлер – финансировали торжественный прощальный ужин. Кроме них на почетных местах сидели Билл, Мона Лиза, Анетта и представитель правления Гётеборгского королевского общества парусного спорта. Последний не сводил глаз с несравненной Анетты, которая оживленно беседовала с ним, явно довольная таким вниманием.
Когда дошла очередь до кофе, Билл поднялся, взял свою рюмку с коньяком и подошел к бару. Небрежно откинулся назад, опираясь на стойку локтями, и произнес речь:
– Ну так, ребята, первый акт окончен. Пройден самый легкий этап на пути к цели. В конце учебного года принято ставить отметки. Не буду нарушать эту традицию. Вы не разочаровали меня. Продолжайте в том же духе. Второй акт начинается в следующем году десятого апреля.
Билл приветственно поднял свою рюмку, и мы последовали его примеру, довольные высокой оценкой.
– А ты, Билл, не такой уж изверг, как о тебе говорят… Ты гораздо хуже.
Ян Таннберг произнес благодарственную речь от имени обоих экипажей, после чего «Папенькины мальчики» и «Маменькины сынки» выпили за здоровье своего мучителя, сердечно улыбаясь.
– Подождите до следующего года, – отозвался Билл. – Когда начнутся настоящие тренировки.
На другой день большинству членов группы предстояло разъехаться по домам. Буксировать «Конни» на верфь Яльмара Юханссона должны были кроме меня Билл Маккэй, Чиннмарк, Мартин Графф и Петер Хольм. Георг, естественно, оставался у себя на острове.
– Слава богу, один этап позади… – заметил Чиннмарк, когда мы принялись готовить «Конни» к последнему переходу перед зимним отдыхом.
– Согласен, – сказал я. – От парусного спорта в таких дозах тоже устаешь.
– Говори уж, как есть, – от таких доз мутить начинает, – вступил Мартин, сердито орудуя шваброй.
Последняя уборка сезона.
Включив транзисторный приемник, мы слушали прогноз погоды. Он не сулил ничего хорошего.
– Завтра – свежий ветер, – произнес Чиннмарк, глядя на низкие тучи, плывущие в небе над башней крепости Карлстен.
– Добавь к этому туман и шугу, – кисло предсказал Мартин.
Лицо его напоминало ландшафт с крутыми возвышенностями и глубокими долинами. Темные круги оттеняли глаза под высоким лбом. Из-за густой щетины казалось, что щеки совсем ввалились под выступами скул. Быстрые нервные движения вполне сочетались с манерой говорить. Слова порой, что называется, наступали друг другу на пятки. Могло даже показаться, что Мартин сам себя перебивает. Во всей его щуплой фигуре было что-то упрямое. «Яхтсмен без упорства и воли не годится на роль победителя», – сказал я себе. Вся наша группа годилась на эту роль.
На другое утро радиопророчество, увы, оправдалось с лихвой. Врываясь в гавань через южный вход, шквалы несли каскады соленых брызг, подхваченных над шхерами, где бушевал прибой.
– Ох, уж эти синоптики со своим «свежим ветром», – пробурчал Мартин, надевая непромокаемую куртку поверх спасательного жилета.
Зато мы впервые обошлись без желтых фуфаек. А то всё номера да номера.
Группа отъезжающих в полном составе пришла проводить нас. Кто ежился на пристани, прячась друг за другом от ветра, кто укрылся под палубой «Конни».
Никто не завидовал участникам предстоящего перехода до Гётеборга.
– Да тут и до шторма недалеко, черт побери, – отметил я, глядя через фальшборт «Конни».
Над головой у меня ветер свистел и выл в стальном такелаже. Я поспешил нырнуть в каюту.
Барометр нашего настроения упал еще больше, когда барабанная дробь по палубе возвестила о том, что крепкий ветер сопровождается дождем.
К частой дроби добавились гулкие звуки шагов.
– Отличная погода для плавания под парусами!..– провозгласил с ухмылкой Билл Маккэй, спускаясь по трапу.
Похоже было, что он и впрямь так считает.
Ян Таннберг, Палле Хансен, Мона Лиза, Ханс Фох и Эрик Турселль решили, что пришла пора покинуть чрево «Конни», и один за другим, чертыхаясь, выскочили на пристань. Вместе с остальными «Папенькиными мальчиками» и «Маменькиными сынками» они сгрудились у подветренной стороны ближайшего сарая. Мона Лиза пытался закурить, прячась за широкую спину Пера Таннберга.
– Идут!..– крикнул Петер Хольм.
Я поспешил подняться на палубу, надежно защищенный непромокаемой курткой и спасательным жилетом от дождя, который хлестнул меня по лицу.
У входа в канал Альбректсунд крутую волну бодал тупым носом малый буксир. Там, у начала фарватера, зюйд-вест позволил морю хорошенько разгуляться.
Следом за мной поднялся Билл.
– Точно, это «Торд»… – отметил он. – Приготовиться к буксировке… Все наверх!..
Он повысил голос, чтобы Чиннмарк и Мартин услышали его сквозь шум дождя и ветра.
– Сию секунду!..– прокричал из-под палубы Мартин. – Только застегну спасательный жилет!..
– Олл райт, приготовить буксирный конец, – скомандовал Билл.
Мы с Петером вдвоем распустили полутораметровую бухту – сто метров дакронового троса толщиной с запястье.
Тем временем Чиннмарк и Билл отдали швартовы «Конни».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81