Я молчала, будто в рот воды набрала.— Здравствуйте, дорогие ребята… — услужливо подсказала мне Клара Семеновна бодрым баском Деда Мороза.— Здравствуйте, дорогие ребята, — сказала я тоскливо, глядя в безоблачно голубые глаза майора Сомова.Он наградил нас вялыми рукоплесканиями, я уныло раскланялась и слезла со сцены.
— Прошу прощения за то, что сорвал ваше мероприятие, но я очень ограничен во времени. — В подтверждение своих слов Сомов посмотрел на часы, которые, насколько я в этом понимаю, были не из дешевых. Без сомнения, он приобрел их на свое скромное милицейское жалованье.— Не стоит извиняться. — Я тяжело плюхнулась в ближайшее зрительское кресло в первом ряду.Сомов последовал моему примеру и умостился по левую руку от меня.— Вы еще не нашли Парамонова? Чтобы чем-то себя занять, я принялась рассматривать задник сцены, такой же старый и вылинявший, как и все в нашем дышащем на ладан ДК.— Да нет пока. — Особенных угрызений совести по этому поводу майор не выказал. — Вся надежда на вас, глубокоуважаемая Галина Антоновна.— На меня? — я даже поперхнулась. — А не много ли вы все от меня хотите? Как, впрочем, и все остальные.— Все? — несмотря на обманчивую внешность доброго молодца, Сомов был довольно-таки въедливым типом. — Что вы хотите этим сказать?Я усмехнулась:— У вас слишком много конкурентов. Смотрите, как бы они вас не опередили.— Галина Антоновна, выражайтесь пояснее, пожалуйста, — призвал меня к порядку голубоглазый майор. — Что вы имеете в виду?— Вот. — Я не стала особенно распространяться, просто протянула ему карточку, оставленную гражданином с рыбьей фамилией. Сама не знаю, что меня надоумило захватить ее с собой.Сомов взял карточку в руки и присвистнул:— Смотри-ка, и этот старый интриган туда же! Вот уж у кого нюх… И чего он хотел?— Он был не оригинален, желал узнать все о Парамонове.Кто бы знал, как мне все это надоело!— А вы?— А что я? Сказала, что ничего не знаю о Парамонове уже десять лет, вот и все.Я вздохнула и возвела очи горе, в результате чего в поле моего зрения попал пыльный, украшенный потрескавшейся лепниной потолок. И я привычно-лениво прикинула, как долго он еще продержится без капитального ремонта: год, два, десять? Хоть здание и построено добросовестными военкопленными немцами еще в конце сороковых, и у него есть свой предел прочности. В любом случае не хотела бы я оказаться под этой крышей в тот момент, когда ей надоест ждать ремонта.— Значит, вас посетил Самуил Аркадьевич… — задумчиво произнес Сомов. — Занятно, занятно… Не поверю, чтобы он так просто от вас отстал, — высказал он сомнение. Вполне обоснованное, кстати говоря.— А что ему еще оставалось? — эмоции меня прямо захлестывали. — Я… Я его выставила за дверь! Я ведь имела на это право!.. И вообще… Я не обязана перед ним отчитываться в том… ну, в моих отношениях с Парамоновым, хватит с меня уже… — Я хотела сказать, хватит с меня уже того, что от официального следствия мне не отвертеться, но благоразумно решила не нагнетать обстановку раньше времени. Впрочем, надолго меня не хватило. — И еще… И еще этот, как вы выразились, старый интриган, он пообещал, что покоя мне не будет, и уже вечером его предсказание сбылось. Ко мне явилась некая особа, отрекомендовалась бывшей возлюбленной Парамонова и потребовала, чтобы я ей отдала его черновики, давно мною выброшенные. В связи с этим, — голос мой неожиданно зазвенел, — я хочу сделать заявление. Официальное, — добавила я, а сама подумала ну и чушь я несу. — Я не видела Парамонова больше десяти лет, а потому мне, мне… — Я наткнулась взглядом на Сомова, который смотрел на меня с улыбкой, мерзкой, снисходительной улыбкой, и, потеряла мысль. — Ну… ну… Не могу же я разорваться… Если… если они все на меня набросятся, что же тогда будет? — К концу своей пламенной речи я окончательно смешалась.Если мое «официальное заявление» и произвело на Сомова впечатление, то самое минимальное.— Вы ее хорошо знаете? — спросил он невозмутимо.— Кого ее?— Ну, эту бывшую возлюбленную…— Да откуда мне ее знать, когда я ее в первый раз видела! — выпалила я в сердцах.— Фамилия? Вы знаете ее фамилию?— А она мне не представилась. Я немножко растерялась, потому что только с его подсказки задумалась о совершенно очевидных вещах: моя вчерашняя визитерша осталась для меня невзрачной бабенкой в старомодных очках. И только. Но ведь как-то она назвалась…— Кира? Ой, Вера! — Я так обрадовалась, что поспешила поделиться своим открытием с Сомовым:— Вера, ее зовут Верой, точнее — Верой Игнатьевной.— Это все? — обреченно уточнил Сомов. Его смазливая физиономия выражала глубочайшее разочарование.— Все, — кивнула я. Может, кому-то это покажется странным, но Сомову я нисколько не сочувствовала.Раздосадованный добрый молодец зажмурился и беззвучно шевельнул губами. Мне кажется, я даже разобрала, что он собирался сказать, но не сказал: одно частоупотребимое нелитературное словечко. Я отвернулась и, подперев рукой подбородок, задумчиво уставилась на опустевшую сцену.— Расскажите-ка мне эту историю поподробнее, — спустя минуту выдавил он из себя.Я демонстративно вздохнула и занудным тоном пономаря изложила обстоятельства вчерашнего происшествия. Сомову этого показалось мало, и он заставил меня во всех подробностях описать, как выглядела явившаяся ко мне накануне самозванка.— Ничего особенного, — я презрительно скривилась. — Такая серенькая мышка в очочках, глазки в кучку, носик остренький, не представляю, что он мог в ней найти! — Я осеклась, потому что сказала лишнее.Жаль, спохватилась я поздно, Сомов «оперативно» отреагировал на мою оплошность, обронив с фальшивым сочувствием:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55