В нашу с Венькой светелку мне удалось пробраться относительно благополучно. Во всяком случае, попавшийся мне в коридоре аналитик очень вежливо со мной раскланялся и не выказал в мой адрес никаких признаков неудовольствия. Из чего я сделала вывод, что по мне тут никто особенно не тосковал, и это меня более чем устраивало. Как и само Венькино отсутствие на рабочем месте. Поэтому я вошла в комнату, отведенную нам с Венькой, сняла пальто и, включив компьютер, стала играть в «дурака» с виртуальными Катей и Настей. Первым меня потревожил, как ни странно, Венька (наверное, из машины по мобильному звонил), недовольно пробурчавший в трубку:— Явилась наконец-то…Я только хотела сообщить ему про внезапно случившийся со мной приступ желудочных колик, но он меня перебил:— Ты хоть не забыла, что у нас сегодня прямой эфир на телевидении?— Не забыла, не забыла, — заверила я, пропустив мимо ушей «у нас». На самом деле эфир у Пашкова, поэтому лучше, если голова будет болеть у него.— Тогда еще раз свяжись с этим… Вислоуховым и лишний раз все уточни, — издал устный приказ Венька.— Есть! — козырнула я. Черт с ним, позвоню я этому Вислоухову, меня от этого не убудет.— И чтобы до моего возвращения из офиса ни ногой! — грозно присовокупил Венька и дал отбой.Собственно, я никуда и не собиралась. Пожалуй, на сегодняшний день с меня предостаточно острых ощущений. Надо бы и назавтра что-нибудь оставить. Поэтому я набрала телефон телестудии и попросила какую-то писклявую девицу кликнуть мне Вадика.— Кого-кого? — переспросила она. Видно, у них там, на телевидении, фамильярность была не в моде.— Господина Вислоухова, — поправилась я. «Господин Вислоухов» возник очень скоро, только не очень внятно, такое впечатление, что рот его был основательно запечатан бутербродом.— М-м-м… Слушаю, — чавкнул он.— Вас беспокоит пресс-секретарь кандидата в губернаторы Пашкова Капитолина Алтаева, — подробно отрекомендовалась я.— Угу, — задумчиво вякнул Вислоухов. — И чего?Каков нахал!— Как там дела с прямым эфиром?— Все нормально, — ответил он, еще пару раз чавкнув. — Как и договаривались, в девятнадцать тридцать. Только, чур, не опаздывать, желательно, чтобы ваш прибыл хотя бы за полчаса.— «Наш» — то будет, — желчно пообещала я. — Главное, чтобы «ваш» не подвел.— Это какой же «наш»? — вошел в ступор Вислоухов, но быстро сориентировался:— Каблуков, что ли? Он такой же наш, как и ваш. Мы вообще, чтоб вы знали, над схваткой. — И добавил, понизив голос:— Этот не опоздает, он тут у нас с утра околачивается, уже всех задолбал. Просто не знаю, что и будет, если его не дай Бог выберут.Я представила себе Каблукова-Правдина с его глазками в кучку и бородкой клинышком, шлявшегося по телестудии со своим неизменным портфельчиком под мышкой, и искренне посочувствовала Вислоухову.Честно исполнив Венькин наказ, я только успела вернуться к своему компьютерному развлечению, как телефон зазвонил снова. Подъехала на вертящемся стуле к столу, сорвала трубку и рявкнула:— Слушаю!— Мне Литвинца, — сказал женский голос.— Его нет.— А когда будет?— Не знаю, — отрезала я. Глава 15 День, который начался с повесившейся алкоголички, имел достойное продолжение в виде прямого эфира на телевидении. Кстати, мы с Венькой прибыли на студию первыми, так сказать, в авангарде. Только разве что не на лихом коне, а на Венькином лимузине, за рулем которого на этот раз был все тот же серьезный и выдержанный водитель. Интересно, куда Венька мотался без него? Не меньшее любопытство у меня вызвал повторный звонок неизвестной женщины, мечтающей пообщаться с Венькой. Кстати, перед самым нашим отъездом на телевидение ей это все-таки удалось, но Венька беседовал с ней не самым любезным образом.— Какого черта ты звонишь сюда! — заорал он, едва я передала ему трубку. — Тоже мне Пола Джонс! — И пошел красными пятнами. А потом завопил на меня:— А ты чего возишься, быстрей, быстрей! Мы уже опаздываем!А я, между прочим, на тот момент была уже одета и ожидала его в дверях.Все это я вспоминала в предбаннике вислоуховской студии, пока там шла подготовка к эфиру, обещавшему быть в высшей степени занимательным. Я сидела в кресле с залоснившимися подлокотниками и наблюдала за метаниями Веньки, который поминутно звонил в «штаб» и докладывал текущую обстановку, словно с театра военных действий. Тут же слонялся непосредственный противник нашего Пашкова — Каблуков-Правдин, при котором не наблюдалось никакой свиты. Все, что он имел при себе, — это свой знаменитый портфель из кожзаменителя, тощий и мятый. Сколько я знаю Каблукова, он никогда с ним не расстается. Однажды, когда Каблуков притащил мне очередной из своих опусов, я, скосив взгляд, заглянула в таинственное нутро его портфеля и с немалым удивлением разглядела… пожухлый березовый веник, с каким ходят в баню! А в целом сегодня вечный внешкор выглядел без пяти минут франтом, ибо, кроме пузырящихся на коленях коричневых брюк, на нем поверх рубашки навыпуск был надет синий пиджак.Мне Каблуков несказанно обрадовался и, рухнув в соседнее кресло, обратил в мою сторону свое вытянутое, как у Пьеро, лицо. Глаза его лихорадочно блестели, а губы были такими пунцовыми, словно он их специально подкрасил.— Ну, сегодня будет жаркая рубка! — заявил он, потирая бледные ладони с узловатыми пальцами.— В каком смысле? — осведомилась я, ловя на себе разъяренный взгляд Веньки Литвинца, недовольного тем, что я вступаю в переговоры с противником.— В самом прямом! — объявил Каблуков и любовно погладил свой портфель, который он умостил на худых коленях, обтянутых пузырящимися брюками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99