Однако моя соперница быстро пришла в себя и одним прыжком вырвалась из плена розового желе (вот что значит практика!). Пришлось мне нокаутировать ее снова, причем все тем же способом, сама-то я встать не могла. В продолжение следующих семи-десяти минут я повторяла этот нехитрый прием бесчисленное количество раз, и, судя по громогласным овациям, полудуркам с пивными кружками он нисколько не надоел.
— Давай, давай, малютка! — орали со всех сторон. — Так ее, так!
Можно подумать, что я ради них старалась, на самом деле я просто пыталась улучить момент, чтобы подняться и сбежать, но Марго-оглобля пресекала мои попытки буквально в зародыше, несмотря на то, что сама находилась на положении стреноженной лошади. Но в конце концов она уходилась не меньше моего, и какое-то время мы сидели в розовом желе друг напротив дружки, шумно дыша и отфыркиваясь. В рядах «восторженных зрителей» такая наша заминка вызвала недовольное роптание.
Изловчившись, я приподнялась на локтях, сгруппировалась и вырвала свое бренное тело из розовой зыби. «Публика» встретила мою «победу» шквалом аплодисментов, зато «оглобля», переняв у меня мою излюбленную тактику, попыталась вцепиться в мои лодыжки. И тогда я пнула ее ногой. Полудурки из зала взревели от наслаждения, а я, чтобы не потерять равновесие, замахала руками, как ветряная мельница. Удержавшись от падения, я почувствовала себя почти всемогущей и, когда Марго предприняла новую отчаянную попытку меня остановить, пнула ее ногой еще раз, уже посильнее.
Слышали бы вы, какие аплодисменты я сорвала, еще немного — и в меня полетели бы цветы, если бы, конечно, сидевшие за столиками парнокопытные хотя бы подозревали об их существовании. В любом случае я не стала дожидаться продолжения и удрала со сцены. Я уже скрылась за занавесом, а публика все еще скандировала:
— Малютка! Малютка!
В сумрачном тамбуре меня «принял» Лонг, сосватавший мне эту милую развлекуху.
— Куда?! — завопил он. — Все еще только начинается.
— Черта с два! — рявкнула я и пошла на него, словно он был невидимкой.
Хоть Лонг и отшатнулся, пара-тройка розовых плевков все же пристала к его костюму, и ему пришлось оттирать их платком. Я же двинулась в комнату с ширмой и засиженным мухами зеркалом, где остались мои вещички.
Бесцветный парнишка-гример дремал в кресле, и мое явление застало его врасплох.
— Где у вас душ? — гаркнула я.
— Что? — Он вздрогнул.
— Где душ, спрашиваю? — повторила я с придыханием.
Моя решимость привела его в полную растерянность.
— У нас пока нет душа, — пробормотал он, оправдываясь, — я дам вам чистое полотенце.
Еще бы он дал мне грязное!
— Черт знает что! — выругалась я, скрываясь за ширмой. — Сначала бросают в это розовое дерьмо, а потом говорят, что душа нет. — Полотенце из рук бесцветного типчика я все-таки приняла, двумя пальчиками, и стала вытираться, поминутно чертыхаясь.
За ширмой кто-то откашлялся, и я приподнялась посмотреть, кого там еще принесло по мою душу. Пыл недавнего поединка с долговязой Марго еще не остыл во мне, и я готова была оторвать голову первому встречному-поперечному. А если учесть, что таковым оказался карлик, по прямому повелению которого меня выпихнули на этот, с вашего позволения, ринг…
— Ну что еще? — прорычала я на него из-за ширмы. — Может, стриптиз показать? — Страх, еще недавно владевший мною всецело, совершенно улетучился, уступив место тотальной ненависти. Я ненавидела всех поголовно, начиная с Урфина Джюса и кончая Тимуром, который преспокойненько отлеживался в моей постели, пока я подвергала себя опасностям и унижениям. Кстати, еще неизвестно, что хуже.
Однако, против ожидания, заморыш моего грозного рыка не убоялся и завел престранную речь:
— Э-э, милая… У меня к тебе выгодное предложение. Поскольку публике ты понравилась, не желаешь ли заключить контракт? Ну, хотя бы на полгода. Уверяю тебя, ты не пожалеешь.
Спешно натягивая юбку на скользкое, несмотря на усиленные обтирания полотенцем, тело, я живо представила себе умильную картинку: висящий у входа в это паршивое заведение рекламный щит «Только раз и только у нас. Знаменитая Малютка — победительница Оглобли!» Бр-р!..
— Ну так что, по рукам? — Карлик был само обаяние, насколько это возможно при его внешних данных, разумеется.
— Нет, не по рукам! — огрызнулась я, напяливая блузку.
— Почему? — искренне обиделся мой тщедушный вербовщик.
— Муж не разрешает, — фыркнула я, проверяя содержимое своей сумки. Кто знает, на что способны эти проходимцы.
— А что муж? — не отставал от меня карлик. — С теми бабками, которые ты будешь иметь, он будет сидеть дома и варить тебе борщ!
Я попыталась вообразить Тимура с поварешкой в руках, но это мне не удалось. Может, потому что он был мне и не муж вовсе? Что бы она там ни говорила, права на него оставались у Альбины, а у меня… а у меня — мои знамена и хоругви с любовно вышитым на них золотом именем «Тимур». С ними-то я кидаюсь очертя голову из одной передряги в другую. Вот и сейчас в голове у меня только одно: не упустила ли я Урфина Джюса? Когда я удирала со сцены, он еще трепался по мобильнику, но с тех пор вполне мог и слинять. Поэтому времени на разглагольствования со всякими там сомнительными карликами у меня не было. А тот прилип не хуже розового желе:
— Так договорились или нет?
— Не договорились! — отрубила я и вылетела из-за ширмы.
Карлик мне особенно и не препятствовал, зато откуда ни возьмись в дверях возникла Марго, злая, липкая и ошиканная «публикой».
— Ты чего вытворяешь?! — завопила она на меня. — Ты почему меня бросила?
— С дороги!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60