Но он остался в гостиной и, верно, думает, что младшая сестренка его собеседницы нашла себе какое-нибудь невинное девичье занятие вроде вязания.
— Я к вам, Лариса Петровна, вот по какому делу, — снова донеслось из гостиной, — помните, вы мне говорили, что незадолго до убийства Баркасова его посещала неизвестная вам женщина? Так вот, не могли бы вы мне ее описать еще раз?
Сердце екнуло, я поняла, что речь идет обо мне, хотя, казалось бы, чего мне было бояться, связанной, в шкафу, да еще и с заклеенным ртом. Ведь все или почти все возможные ужасы со мной уже произошли. Секретарша была сама любезность:
— Ну разумеется, я вам ее опишу. Ну… Такая невысокая, даже маленькая, невзрачная, нос вздернутый, глаза невыразительные. Я бы сказала, незапоминающаяся внешность.
У-у-у, змея подколодная! Изволь тут выслушивать подобные комплименты, как будто мало мне всего остального.
— А это не она, посмотрите? — снова спросил капитан Петраков.
— Дайте-ка посмотрю, — проворковала подлая Тимурова секретарша. — Да-да, это она, только здесь она помоложе. Очень неприятная особа! А что… простите меня за любопытство, вы ее подозреваете? Думаете, это она… она стреляла в Баркасова?
Ну и дрянь! Кому же, как не ей, знать, кто убил Варфоломея!
— Все возможно, — глубокомысленно изрек капитан Петраков, — но это между нами.
Ну и дела, блюститель порядка называется, а как же презумпция невиновности? Какое он имел право записать меня в убийцы! А я бессильна доказать ему обратное, хотя нахожусь совсем рядом, но не могу крикнуть или подать другой знак. С отчаяния я стала биться головой о стенку шкафа, звук получался глухой, но даже этого хватило для того, чтобы разозлить Карину. Я оставила попытки привлечь к себе внимание капитана Петракова после того, как она чуть-чуть приоткрыла дверцу шкафа и сунула в образовавшуюся щель дуло пистолета. Собственно, я даже не сразу поняла, что это дуло, сначала подумала, какая-то металлическая трубка.
— Ну что ж, — голос капитана Петракова стал удаляться, — это все, что я хотел у вас узнать. Так что не смею больше злоупотреблять вашим терпением. К тому же время позднее…
Смотри-ка, какой он галантный, можно подумать. Пажеский корпус закончил, а я тут пылюсь в платяном шкафу, и ни одна живая душа мне не поможет.
— Ну что вы, что вы… — закудахтала в ответ секретарша.
Громкий хлопок входной двери прозвучал как реквием по моим надеждам. Как говорят в таких случаях: «А счастье было так возможно!» Все, я пропала, эти гарпии разделаются со мной, как прежде разделались с Варфоломеем и Альбиной, а может, и с Урфином Джюсом. Хотя я еще не все понимаю, например, мне невдомек, какое отношение ко всему этому имеют владельцы «Розового фламинго», но до того ли мне теперь, когда я нахожусь в двух шагах от верной гибели? Именно в двух, потому что Карина рассерженно сопит за дверцей шкафа, все еще сжимая в руке пистолет.
— Убрался? — спросила она шепотом. Значит, в спальню вошла Лариса.
— О-о-о, — протянула та, — у меня до сих пор все трясется. А вдруг бы он сунулся в спальню?
— Ни фига бы он не сунулся, — отрезала кровожадная стриптизерша, — для этого ордер на обыск нужен, а ему его просто так никто не даст. Улик-то нет!
— Ой, как я испугалась, — все еще стонала секретарша, — он мне эту фотографию сует, а у меня в глазах двоится со страху.
— Кстати, о фотографии, — пробормотала Карина, — похоже, он и вправду считает, что наша маленькая жучка прикончила Варфоломея. А что, это нам на руку. Мы ее надежно припрячем, а вместе с ней и все концы в воду.
Секретарша тоже вдохновилась:
— Каринка, ты прямо Дом советов. Это ты здорово дотумкала, пусть менты думают, что она всех убила, а пока они будут ее искать, мы заметем следы — и комар носу не подточит.
— Следы-то мы заметем, — уныло согласилась стриптизерша, — а документы где искать будем?
— Может, что-нибудь прояснится со временем? — высказала робкое предположение ее сестрица.
— Может, и прояснится, а сейчас спать давай, — распорядилась Карина и громко зевнула, — до двух часов, а потом вытащим ее и отвезем к реке. Черт, ведь я собиралась сегодня отоспаться…
Они погасили свет, еще немного пошуршали и успокоились, видно, спать улеглись. Я попыталась прикинуть, который час, чтобы понять, сколько мне еще осталось жить. До двух часов ночи, до двух часов, пульсировало у меня в висках. Если бы я могла что-нибудь придумать, если бы могла! Самое большее, на что я способна в создавшихся условиях, — биться головой о стенку шкафа, только какая от этого польза? Пара лишних шишек. И тут произошло нечто непредвиденное — этот зануда внутренний голос ни с того ни с сего выдал мне на удивление дельный совет. И я поспешила им воспользоваться.
Сначала я разбудила их единственным доступным мне способом. Ну, вы знаете, головой о стенку. Они сразу закопошились, зачертыхались, потом стриптизерша распахнула дверцу шкафа и приложила к моему лбу дуло пистолета. Я его не видела в темноте, но почувствовала смертельный холод вороненой стали.
— Сейчас я ее прикончу, — пообещала она зловещим тоном.
— Не вздумай, — взвизгнула секретарша, — всю одежду кровищей зальешь!
Тряпки она пожалела, а меня, меня кто пожалеет!
— Ладно, не ной, давай вытащим ее оттуда.
Они выволокли меня из шкафа и бросили на пол. Секретарша щелкнула выключателем, и в глаза мне ударил яркий свет. Неужели они убьют меня, прежде чем я успею им сказать?.. Я начала биться головой о пол, мое счастье, что он был застелен ковром.
Первой сообразила Лариса:
— Слушай, она хочет что-то сказать! Нужно отодрать пластырь.
— Заорать она хочет!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60