— Мы в курсе, — угрюмо подтвердил Чеботарев, — именно поэтому вы здесь пока в качестве свидетеля.
Видно, слово «пока» Лоскутову не понравилось, так как он снова защелкал пальцами:
— Мне нужно срочно связаться со своим предвыборным штабом и… с адвокатом. Надеюсь, вы не станете возражать?
— Не станем, не станем, — заверил его Чеботарев, — думаю, мы пока ограничимся подпиской о невыезде, а помощника вам придется поменять, поскольку ему придется на некоторое время задержаться у нас.
Невооруженным глазом было заметно, как расслабился Лоскутов, узнав о своих ближайших перспективах. Грешно было бы этим не воспользоваться.
— Как давно вы знаете Анжелику Михайловну Столетову? — речитативом выдал Рогов.
— Что? — растерялся Лоскутов. — Не знаю я никакой Столетовой! Не слушайте вы эту ненормальную!
Рогов и Чеботарев переглянулись.
— Какую именно ненормальную мы не должны слушать? — уточнил Рогов. — Ту, что ваш помощник зачем-то привез на вашу же дачу, а потом страстно захотел упечь в психушку?
Лоскутов заметно полинял:
— Это нечестно, вы пользуетесь запрещенными приемами. Я вам больше ни слова не скажу. Я требую адвоката!
В дело вступил Чеботарев, изрядно утомленный китайскими церемониями Рогова, к которым в его боевом ведомстве не привыкли.
— В общем, так, господин Лоскутов, я счастлив, что я не ваш избиратель, поскольку брешете вы, я извиняюсь, как кобель. Вот это и это, — он выложил на стол предвыборную листовку и диктофон, — мы нашли в сумке той самой незнакомой вам гражданки, которую ваш помощник притаранил на вашу дачу. Здесь — можете полюбоваться — вы собственной персоной, а кассетку мы с вами послушаем. Хорошо?
Лоскутов выслушал запись с каменной физиономией, после чего явно воспрял духом:
— И о чем это говорит? Любая экспертиза докажет, что голос не мой, а моего помощника!
— Докажет, — кивнул Чеботарев, — но вы забываете о свидетелях — этом самом вашем подлом помощнике и «неизвестной вам» гражданке Котовой, которые с большим удовольствием подтвердят, что с помощью похищения человека вы пытались замести следы еще одного преступления.
— Какого еще преступления? — заорал Лоскутов. — Что вы там еще на меня вешаете?
Теперь к «обработке» Лоскутова подключился Рогов:
— Пока еще ничего. Просто у нас есть свидетели, которые утверждают, что вы хорошо знали манекенщицу Столетову, убитую в прошлую пятницу. Вы, конечно, можете связываться со своим штабом и разными другими способами тянуть время, но рано или поздно вам придется заговорить. Так вот, чем раньше это произойдет, тем лучше для вас.
Лоскутов сжал голову руками и запричитал:
— Все по милости этого идиота… С кем, с кем я связался!
Горестные раздумья неожиданно прервались деловитым предложением:
— Предлагаю заключить взаимовыгодный джентльменский договор. Гм-гм… Если я буду откровенен, вы не станете обвинять меня? Тем более что это смешно…
Рогов с Чеботаревым сурово промолчали.
— Ну хорошо, хорошо, — пробормотал Лоскутов, — я знал Анжелику Столетову, но не станете же вы утверждать, что это преступление?
— У вас с ней были близкие отношения? — сразу же вскинулся Рогов. Лоскутов поморщился:
— Достаточно. Она ведь была очень красивой девушкой. Познакомились полгода назад на одной презентации, время от времени встречались, отношения не афишировали по вполне понятной причине… О ее убийстве я узнал случайно, прочитал в газете и… конечно, испугался. Подумал, что вся эта история может выплыть в самый неподходящий момент. Ну надо же, чтобы такое случилось прямо накануне выборов. А ведь у меня очень хорошие шансы!
Рогов уловил в голосе Лоскутова совершенно искреннюю обиду на злую насмешницу-судьбу. Надо полагать, что, если бы убийство его подружки произошло уже после выборов, Лоскутов ничего не имел бы против.
— А как вы провели пятницу, двадцатого мая?
— Весь день пробыл в предвыборном штабе, — бодро отрапортовал Лоскутов, неотрывно глядя в глаза Рогову. Бедные, бедные «уважаемые избиратели»! — И если вы думаете, что я могу иметь какое-то отношение к ее убийству, то совершенно напрасно. Анжелика, конечно, была девушка красивая, но не очень разборчивая в знакомствах. Однажды я случайно видел одну ее приятельницу — настоящая зечка, на руке наколка и всякое такое. Между прочим, они о чем-то спорили…
— Можете описать ее поподробнее? — насторожился Рогов.
— Ну… На вид лет тридцать пять — тридцать семь, лицо такое поношенное… Честно говоря, я не очень хорошо ее запомнил… Ах да, я же вам говорил: у нее была наколка в виде буквы ос» на левом запястье. Я же ее только один раз видел.
— Когда?
Лоскутов наморщил лоб:
— Как-то мы договорились с Ликой встретиться — Я подъехал за ней — я всегда ждал ее за квартал от дома, сидя в машине, — и увидел, как они о чем-то спорили неподалеку в скверике. Там есть такой скверик, знаете ли, детские песочницы и прочее…
Рогов хорошо помнил то место, о котором рассказывал Лоскутов, и плохо себе представлял, как можно было, сидя в машине, рассмотреть наколку на руке женщины, фланирующей по скверу. Ну если разве только в полевой бинокль! Конечно же, Рогов был бы не Рогов, не поинтересуйся он, не возит ли Лоскутов таковой в бардачке своего «Мерседеса», чем и поставил последнего в тупик. А потом Лоскутов изрек малоубедительным тоном историю о том, что он именно в тот день вышел из автомобиля поразмяться.
Спросил Рогов и о колье, хотя и не напрямик.
— Вы делали Столетовой какие-нибудь подарки?
Тот замялся:
— Ну, что обычно дарят женщинам? Цветы, духи, конфеты…
Колье в этом списке не фигурировало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68