Да что это я все о себе да о себе, поговорим-ка лучше об Инге. Так вот, она тоже в конце концов нашла свое «счастье» в лице вышеупомянутого Покемона. Если бы вы его видели так же близко, как я, вы бы сразу поняли, почему это счастье в кавычках. Парочка из них получилась еще та — ни дать ни взять, Красавица и Чудовище. Тонкая, воздушная, ангелоподобная Инга и маленький, отвратительный, похожий на старую облезлую обезьяну Ованес Сусанян. Ясно, что он попросту купил мою обворожительную, но ветреную подружку, а потому их брак всего лишь сделка. Насколько она обоюдовыгодна — судить затрудняюсь, ибо в таких вопросах у каждого свои критерии.
Конечно, Инга получила и деньги, и тряпки, и заграничные вояжи, но я, например, вполне без всего этого обхожусь и гордо довольствуюсь участью свободной и независимой женщины, о чем не устаю повторять при каждом удобном случае. Вернее, повторяла, пока одна мымра из нашей газеты не заявила, что я, дескать, свободна от мужского внимания и независима от благ цивилизации, да и то не по своей воле. Прямо так и сказала мне в лицо, а я оторопела от беспримерной наглости и с ходу не нашлась, что ей ответить. Стояла совершенно ошарашенная и хватала ртом воздух, а она смеялась мне в лицо. А когда я очухалась, время было уже упущено, прямо как с Генкой. Приходится с сожалением констатировать, что на сегодняшний день это два самых обидных плевка в душу, от которых мне не удалось увернуться.
* * *
К черту, к черту пространные отступления и продолжительные экскурсы в историю, тем более что в карете прошлого, как известно, далеко не уедешь. Вернемся в душный июльский вечер, наэлектризованный надвигающейся грозой. Заново описываю диспозицию для особо утомленных излишними подробностями и ненароком потерявших нить повествования.
Итак, до того как меня вдруг некстати потянуло на воспоминания, я позвонила Инге, затащившей в мою постель покойника, то есть не покойника, конечно, а живого мужика (не некрофилка же она, в самом деле!), то есть в постель он лег живым, а встать уже не встанет. В ожидании Инги я снова торчала на лестничной площадке (правда, предварительно обувшись) и нервно грызла ногти.
Инга примчалась в своем серебристом «Мерседесе» примерно через полчаса. К этому моменту я уже успела обгрызть ногти до мяса и раскалиться добела.
Инга вышла из лифта и сразу вытаращилась на меня:
— Чего это ты тут торчишь?
— А ты как думаешь? — Буду я с ней еще церемониться. Будто она не знает, из-за чего это я околачиваюсь на пыльной лестнице, вместо того, чтобы преспокойно отдыхать после трудового дня, а также трудового года. Мне ведь до заслуженного отпуска всего один день остался, а тут такой подарочек в собственной постели.
— А чего мне думать? — Инга пожала плечами с самым невинным видом. — Давай скорее выкладывай, что там у тебя случилось, а то у меня мало времени. — Она посмотрела на свои золотые часики с золотым же браслетом изящной работы, плотно обхватившим не менее изящное запястье. — Ты представить себе не можешь, чего мне стоило вырваться из дому! К мужу понаехала чертова куча родни, изволь их теперь развлекать…
— Скажи-ка лучше, ты сегодня была у меня? — сурово оборвала я Ингины стенания.
— Ну да… — подтвердила она как ни в чем не бывало. — Извини, я тебя не предупредила, так вышло… Ты что, только из-за этого меня вырвала из дому? — прикинулась она невинной овечкой.
Я склонила голову набок и пронзила Ингу испепеляющим взором, пытаясь проникнуть в тайные закоулки ее души. Притворяется она или в самом деле ничего не знает? Но, честно говоря, ничего нового на ее хорошеньком личике я так и не разглядела, все как всегда: ни морщинки, ни складочки, ни прыщика.
— Гм-гм… А во сколько ты ушла? — Я продолжала испытывать ее на прочность. Должна же она где-то проколоться.
— Н-ну… — Инга чуть замешкалась. — Около шести, наверное… А почему мы выясняем это на лестнице? — В ней все-таки проснулось беспокойство.
— А твой… приятель? Он что, остался? Инга слегка порозовела.
— Он… Ну да, он еще оставался, но тоже собирался уходить… А что?.. Что, Танюш, неужели он забыл захлопнуть за собой дверь?
— Хуже, — зловеще отозвалась я.
— Хуже? — растерялась Инга или очень талантливо изобразила растерянность. — А что может быть хуже?
— Он не ушел. — Раз уж она ломает «комедь», то почему бы мне не присоединиться? Боюсь только, что в моем исполнении это скорее «трагикомедь».
— Как это? — Теперь уже Инга покраснела. — Он что, до сих пор здесь? Ну извини, я не знала, что он такая свинья. Знала бы — не связывалась. Ну я ему, я ему сейчас!.. — Инга решительно схватилась за ручку двери.
— Постой, — придержала я ее за рукав. — Это еще не все. — Можете считать меня легковерной идиоткой, но у меня на Ингин счет все сомнения отпали. Не убивала она, левую руку даю на отсечение, не убивала! — Это еще не все, — повторила я.
— В каком смысле? — замерла у двери Инга. — Так он там или не там?
— Ну-у… Как тебе сказать… — Я поискала ответ на стене, изборожденной трещинами, как лицо аксакала морщинами. — Как бы и там… и как бы не там…
Инга вытаращила на меня глаза:
— Чего ты такое плетешь? Как бы и там, как бы не там… Что еще за ахинея?
А меня вдруг оторопь взяла. Я подумала: а если тот… ну, труп… при жизни был Инге дорог или, того хуже, она его любила?
— Послушай… Послушай… — Я долго и тщательно подбирала слова, взвешивая их, как дорогущую раннюю черешню на рынке. — Он там, на том же месте, на котором ты его оставила, только в другом виде…
— В другом? — повторила Инга с обалделым видом и тихо спросила:
— А ты про что говоришь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90