— Эх, зря вы тогда от меня убежали! — по-отечески пожурил меня мистер Тореро. — Хорошо еще, что все обошлось, а то могло быть и хуже.
— Могло, — согласилась я, вглядываясь в хитрющую Ингину физиономию. Меня почему-то не покидало ощущение, что она готовит мне какой-то подвох.
— Ну выздоравливайте, — пожелал мне мистер Тореро и поднялся со стула.
— И это все? — разочарованно подумала я вслух, провожая его долгим взглядом.
— Не все, не все, — защебетала Инга, — сейчас будет еще один сюрприз, самый главный. — И захлопала в ладоши. — Раз, два, три — елочка, гори!
При чем тут елочка? Крыша у нее не в порядке, что ли?
Дверь распахнулась, но елочки за ней не обнаружилось. Зато обнаружился Отто. Ну все, сейчас полезет с объяснениями, обреченно подумала я.
— Это Отто Кетлинг, — торжественно объявила Инга, чуть не лопаясь от счастья.
— Надо же, а я и не знала. — Я не выразила особенной радости.
— А теперь спроси, как моя фамилия? — потребовала от меня Инга.
И чего, спрашивается, лезет к больному человеку со всякими глупостями?
— Отстань, — попросила я Ингу и отвернулась к стене. Один раз в жизни поболеть спокойно не дадут.
— Ну, Тань, ну спроси, что тебе стоит, — клянчила за моей спиной Инга, потом вздохнула обиженно. — Ну ладно, раз не хочешь спрашивать, так скажу: Ти-зенгаузен-Кетлинг.
— Че-го? — Я резво приняла первоначальное положение.
— Но это еще не все! — Инга наслаждалась произведенным эффектом. — Ты тоже Тизенгаузен-Кетлинг. Представляешь?
— Кто-кто? Я? — Я посмотрела на Отто. Похоже, он заразил Ингу своим безумием.
А тот, видно, только того и ждал. Сразу затарахтел:
— Я же говорил, что мы все обсудим втроем. Вот и наступил такой момент! Наконец я вас нашел, и вы, слава богу, живы. Вы просто не представляете, как я счастлив!
— Чего он несет? — Я переключилась на Ингу, хотя и от той, как показали сегодняшние события, ожидать чего-нибудь вразумительного было нелегко.
— Он несет… То есть он говорит сущую правду. Мы с тобой, оказывается, троюродные сестры. А он тоже нам родственник, дальний какой-то, но неважно. И все мы наследники зашибенного состояния, прикинь?
— Врешь! Так не бывает! — Я расплылась в идиотской улыбочке.
— Бывает, бывает. — Инга чуть не на одной ножке по палате запрыгала. — А Ованес каким-то образом про меня пронюхал, ну про то, что я из этих Тизенгаузенов… Поэтому он уговорил меня написать завещание, а я написала, я ведь ничего не знала. А потом он задумал от меня избавиться. Ну и от Сережи заодно. Сережино похищение он организовал, с помощью Сони, конечно. А аварии никакой не было, просто они меня в подвале держали. Если бы не ты, даже не знаю, чем бы все кончилось. И если бы не Отто. — Она ласково потрепала по плечу довольного племянника тети Любы.
Значит, наследство? Вот из-за чего весь сыр-бор, а Юрис — всего лишь случайность, побочная линия в этой запутанной истории. А Покемон-то каков, оказался еще отвратительнее, чем я думала. Позарился на Ингино наследство, с его-то несметными богатствами. Вот уж действительно, деньги к деньгам, а дерьмо к дерьму.
Инга все не могла успокоиться, прямо висла на бедном Отто и награждала его бесчисленными комплиментами за самоотверженность. А меня любопытство донимало, кто подкинул Буяну палку сервелата, на которой я растянулась, когда в потемках рыскала во дворе у долгоносиков. Предчувствия меня не обманули, Отто не стал отпираться и честно признался, что в тот памятный вечер побывал на чердаке «Броненосца „Потемкина“, где и разыскал заветную фотографию Ингиного прапра… — одним словом, пращура.
* * *
Ну то, что мы с Ингой троюродные сестры по отцовской линии, я еще как-то переварила. Можно сказать, я этому даже не очень сильно удивилась. В конце концов наше родство хоть как-то объясняло то бесрассудство, с которым я бросилась в бездонный омут Ингиных страстей-мордастей. А вот общий пращур с двойной фамилией Тизенгаузен-Кетлинг у меня в голове совершенно не укладывался. Да если бы дело было только в фамилии, а то ведь еще и в титуле. Барон Тизенгаузен-Кетлинг! Разбудите меня, уколите цыганской иголкой, полейте холодной водой из чайника! Да посмотрите на мою русопятую физиономию, в конце концов, и сразу станет ясно, что бароны в моем роду по всем законам генетики исключаются. Неудивительно, что я еще долго глупо хихикала и замечала к месту и не к месту:
— А может, он все-таки не Тизенгаузен, а Мюнхгаузен?
А Отто мне популярно объяснял, что барон Мюнхгаузен — не менее реальное лицо, чем наш один на троих титулованный прадедушка. И потомки у него тоже имеются. Правда, о наследственных делах ничего не известно. Может, просто делить нечего, поскольку знаменитый предок сильно промотался при жизни?
Кстати, о наследстве. Я долго не могла осмыслить сам факт его существования. Мне, уроженке забытого богом Виллабаджо, за всю жизнь и рубля в лотерею не выигравшей, что-то причиталось! Просто так, за самые обычные серые глазки. И каждый раз, как на меня накатывала очередная волна сомнений, неутомимый Отто предпринимал пространные экскурсы в историю семьи Тизенгаузен-Кетлинг. С его помощью я уже, можно сказать, все генеалогическое дерево облазила от корня до верхушки, но продолжала подозревать, что тут не обошлось без какой-нибудь путаницы.
— Все много раз проверено, ошибки быть не может, — терпеливо вдалбливал мне в голову Отто. — Дело в том, что наше родство — по линии Кетлингов, выходцев из Швеции. Долгое время считалось, что из Кетлингов никого не осталось. Да так оно и было, в Европе не осталось, а о тех, что в России, никто ничего не знал. Полагали, что все они погибли во время революции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90