Но я хранила молчание.
Наконец она сказала:
– Ты вчера ходила гулять с Фрэнком.
– Да, – отозвалась я. – Ну и что?
– Но ты потом не зашла ко мне.
– Было уже поздно, мне надо было домой.
– Но ведь ты дружишь со мной! – выкрикнула Луиза.
Я захлопнула крышку парты:
– Это не значит, что я не могу дружить еще и с Фрэнком.
Луиза скорчила злую гримасу:
– Фрэнк тебе не подходит.
– Заткнись, – отрезала я.
И тут, прямо в классе, на виду у всех Луиза разразилась слезами. Первый раз в жизни я видела, как Луиза плачет. Я много раз видела ее на грани слез, но она всегда умела взять себя в руки. А тут она стояла рядом со мной и бормотала:
– О, черт, все увидят…
– Прекрати, – сказала я. – Сейчас же перестань реветь!
Луиза подошла к своей парте, подняла крышку и опустила ее себе на пальцы. Ей стало больно, но плакать она перестала. Потом она спросила:
– Камилла, что случилось? Я никогда не видела тебя такой.
– Я все такая же, как всегда, – ответила я, сама не понимая, вру я или говорю правду.
– Прости меня, если я сказала не так насчет Фрэнка, – проговорила она, зажав пальцы правой руки в левой и подув на них.
Первый раз в жизни Луиза хоть о чем-то просила у меня прощения.
– Но он и правда тебе не подходит, – продолжила она. – Во-первых, он старше, ему уже семнадцать. Он никому не подходит. То, что происходит между Моной и Биллом, сделало его настоящим неврастеником. Порой мне кажется, что мальчишки переживают сильнее, чем девочки. И у него бывают невероятные перепады настроений. Он временами впадает в такой беспросветный мрак! Как грозовая туча. Но если ты хочешь продолжать с ним встречаться, то тебе самой решать.
– Да, мне самой, – подтвердила я. – Но это не отразится на наших с тобой отношениях.
– Надеюсь, что нет, – сказала Луиза.
– А как Мона и Билл? – спросила я.
– О, опять жутко вежливые друг с другом. Ей-богу, Камилла, Билл такой дурной. Мне кажется, я его за это и люблю. Но чего я никак не могу понять, почему они, такие разные, поженились. Он как следует и не знает Мону. Мона – интеллектуалка. А он – всего лишь атлет с накаченными мышцами. Бицепсы, мускулы – и ничего больше.
Она достала учебник английского и вынула заложенную между страничек записку.
– Это от Фрэнка, – произнесла она с явной неохотой.
В записке говорилось: «Сегодня пятница, значит, тебе не надо готовить уроки на завтра. Давай продолжим наши вчерашние разговоры. У нас уроки кончаются позже, чем в вашей школе. Приходи к нам домой с Луизой. Я тебя там подхвачу».
И внезапно, пока читала записку, я вспомнила мой телефонный разговор с Жаком. Я не могла встретиться с Фрэнком, мне надо было идти к Жаку. Мне хотелось увидеться с Фрэнком. Мне совсем не хотелось отправляться к Жаку, но я понимала, что должна. От этой мысли у меня остановилось сердце, а потом запрыгало, как блин на сковородке. Я должна повидаться с ним ради мамы, мне надо ему сказать, чтобы он больше никогда к нам не являлся, я собиралась ему сообщить, что у мамы с папой все в порядке и что мама больше его не любит.
Я не сумела удержаться (я так привыкла всем на свете делиться с Луизой) и выпалила:
– Я не могу встретиться с Фрэнком, я должна пойти к Жаку.
И тут же пожалела, что не смогла вовремя прикусить язык. Я понимала: сколько бы вопросов мне ни задала Луиза, я не смогу на них ответить. Хотя я уверена, если бы Мона вздумала резать себе вены, Луиза мне от этом сказала бы.
Глаза у Луизы потемнели, как всегда они у нее темнеют в минуты волнения.
– Ты собираешься видеться с Жаком?! – воскликнула она.
– Да, – отрезала я.
Тут прозвенел звонок, и мисс Сарджент вошла в класс.
На перемене вокруг меня крутились другие девчата, и я смеялась, и дурачилась, и что-то болтала, только бы не дать Луизе загнать меня в угол и начать задавать вопросы.
Но после уроков мне не удалось от нее отвертеться.
– Я иду с тобой, – заявила она.
– Мне бы не хотелось, – возразила я, стараясь, чтобы мой голос звучал твердо и спокойно.
– Да я не собираюсь заходить в квартиру. Я просто думаю, кто-нибудь должен пойти с тобой и подождать тебя где-то поблизости на всякий случай.
– А что может случиться?
– С таким, как Жак, никогда нельзя знать, – сказала Луиза. – Господи, как ты еще наивна! Где он живет?
И тут я поняла, что не имею ни малейшего понятия.
– Не знаю, – ответила я смущенно. – Я только сказала, что приду к нему. Но я не представляю, где это находится.
– Тогда давай поглядим в телефонной книге. – Голос у Луизы был деловой и решительный. – Пошли.
В раздевалке у нас есть телефонная будка, и там лежит на полочке телефонная книга. Луиза потащила меня в будку, взяла в руки толстенную книгу и начала ее перелистывать, пока не добралась до буквы «Н». «Ниссен Эдвард, – читала она, – Ниссен Фрэнсис, Ниссен Ханс, Ниссен Жак». Она посмотрела на меня и улыбнулась:
– Я бы и сама не отказалась пойти взглянуть на него.
Жак проживал на Пятьдесят третьей стрит, неподалеку от Музея современного искусства. Я этого не знала. Я много раз проходила мимо его дома, когда бывала в этом музее, выполняя школьные задания.
– Ну, пошли, – сказала Луиза.
Мне не хотелось идти к Жаку, я хотела встретиться с Фрэнком.
– Поехали на метро, – предложила Луиза.
– Нет. Пойдем пешком.
– Но так будет дольше.
– Ну и пусть. Я хочу пройтись.
И мы пошли. По дороге мы проходили мимо строящегося здания, и на заборе, окружавшем стройку, увидели надпись: «Рэфферти Дикинсон. Архитектор». Мое сердце исполнилось гордости, и я сказала:
– Это одна из папиных строек.
Неизвестно, был ли он в этот момент в своем офисе или как раз здесь, на стройке, и, может, если б мы немного подождали, то могли бы его увидеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48