..
V
Когда матери Лины стало ясно, что Киреев любит ее дочь и, кажется, тайно ревнует к молодому красавцу Радостину, она не стала раздумывать, кого предпочесть из двух кандидатов в женихи своей дочери.
Радостину был дан ею довольно понятный намек о материальной несостоятельности для начала семейной жизни: "Жених без денег - без листьев веник".
Радостин жил в общежитии. Его имущество легко укладывалось в два чемодана, а сбережения не превышали даже самых скромных расходов на свадьбу.
Но Радостин не терял надежды. Не деньги же, в самом деле, решают любовь и счастье! И не от матери Лины зависит их счастье.
Как-то в короткий рабочий день, в субботу, мать и дочь Ожегановы работали на своем садовом участке. Появился там и Яков Радостин. Он не столько помогал Ангелине, сколько смешил ее, рассказывая забавные истории, случившиеся в заводском гараже за последнюю неделю.
Киреев молча и, как заметила Серафима Григорьевна Ожеганова, нервничая рыхлил и без того разрыхленные приствольные круги пошедших в рост саженцев.
Ожеганова, наблюдая за работой Василия Петровича, перешла канавку, размежевывавшую их участки, и певуче заметила:
- Разве так окапывают, когда желают молодую яблоньку укрепить на своей земле?
- Кто как умеет, Серафима Григорьевна, тот так и укореняет, - ответил ей Киреев и посмотрел на Якова Радостина, приборанивающего граблями садовую дорожку, посыпанную песком.
Тогда Серафима Григорьевна сказала без обиняков:
- Люба, что ли, тебе Ангелина? Признавайся уж, сталевар, а я послушаю.
Киреев, воткнув в землю лопату, ответил тоже довольно прямо:
- А вам-то зачем я должен признаваться, Серафима Григорьевна?
Ожеганова ухмыльнулась, глянула исподлобья на Киреева и тихо, но внятно заметила:
- Линочка-то пока что моя веточка. Для кого захочу, для того и заставлю ее цвести.
- Вот оно что, - в свою очередь, роняя улыбку, ответил Киреев. - А я и не знал, что у вас как при царе.
На это последовало:
- При царе там или не при царе, но без царя в голове тоже худо. Меды-то всякий умеет пить, а вот пчел вести да пасеку соблюсти - не каждому по рукам. Так или нет?
- Вам виднее, Серафима Григорьевна, - отозвался примирительно Василий.
- Мне-то видно, да ты-то видишь ли, Василий Петрович? Как тебе могло в голову войти, что я могу этого самого неоперенного скворца допустить к своей дочери, когда у него, кроме посвиста, ни дупла, ни гнезда, ни скворечницы?
- Разве в этом счастье?
- В этом или нет, а без стола, без чашки-ложки не пообедаешь, без своего угла голову не приклонишь, без крыши от дождя не укроешься. Только говорится, что с милым рай в шалаше, а по жизни-то и садовый домик не жилье.
Киреев стоял, оперевшись на лопату, и слушал рассуждения Ожегановой. В них чувствовалась житейская мудрость, а вместе с нею и приятные надежды. А Серафима Григорьевна, не умолкая, очаровывала Василия:
- Попосыпает Яшка золотым песочком, поприборонивает грабельками счастливую дорожку, а кому по ней с Ангелиной идти - я решать буду. Так и знай, Василий свет Петрович. С прямым человеком и я прямая... Конечно, пораздумав, добавила Ожеганова, - и не таких матерей нынче дочери вокруг трех елок обводят, а сами под четвертой судьбу свою губят... Случается. Этого-то я хоть и не сильно боюсь, но побаиваюсь.
- И я побаиваюсь, - вдруг вырвалось откровенное признание Василия Петровича.
- Коли ты побаиваешься и я побаиваюсь, выходит, мы в одно думаем. Об одном болеем. Тогда и говорить больше не о чем. Отрубать надо веточку, да и дело с концом.
- А отрубится ли она? - послышался боязливый вопрос Киреева.
- Да уж как-нибудь... У тебя топор остер, у меня язык хитер. Вдвоем-то, глядишь, и справимся, - сказала Серафима Григорьевна и весело сверкнула-мигнула левым, с небольшой косинкой, глазом и вернулась на свой участок.
Кажется, все было предрешено. Наверняка Ожеганова до этого разговора с Василием вела не одну беседу с дочерью в его пользу.
Теперь, что называется, оставалось не зевать, и пока кипит сталь, нужно доводить плавку до дела - и в ковш.
VI
Яков Радостин, почувствовав, что его большая любовь и малый достаток образовали некие ножницы, способные перерезать последнюю нить надежды соединения с Линой, прибегнул к печальной крайности.
Вскоре стало известно, что в Садовом городке у военного ветерана в отставке П.П.Ветошкина угнана автомашина "Победа".
А через неделю намечался суд над похитителем этой машины Яковом Радостиным, не успевшим отъехать и ста километров от города.
Похититель был явно наивен. Преступление было явно совершено по легкомыслию. Истинных причин кражи самолюбивый Радостин, конечно, не объяснял. К тому же из гаража последовала хорошая характеристика. И что самое главное - об отмене суда над Радостиным ходатайствовал сам потерпевший П.П.Ветошкин.
Это сыграло немалую роль в решении суда. Но все же факт угона машины оставался уголовным фактом. Радостин был виновен не только перед владельцем машины Ветошкиным, но и перед обществом. Однако были приняты во внимание заявления, характеристики, чистосердечность раскаяния. Судье и заседателям стало известно и о романтической стороне проступка, которую тщательно скрывал подсудимый, боясь бросить тень на возлюбленную. И это его характеризовало тоже с хорошей стороны. Но ему стыдно было после суда оставаться в родном городе, и он уехал в неизвестном направлении.
Спустя несколько дней после суда Серафима Григорьевна позвонила Кирееву в цех:
- Можешь, Кирей Кирибеевич, приходить с букетом.
И он пришел.
Мать и дочь Ожегановы ютились в маленькой комнате у родни покойного отца Ангелины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60