Не понимая сам, что делает, старик заставлял Дуню выделывать всевозможные артикулы. Девочка должна на все вопросы отвечать бойко, кратко и ясно.– Артикул!.. – крикнет Андрей-воин, и Дуня, зная уже, что это значит, со всех ног кидалась за печку, откуда в ту же минуту возвращалась с большой палкой в руке.– Смирно!.. – раздавалась хриплая команда пьяного инвалида. – Глаза направо!.. Во фрунт!..И девочка, замирая от страха, поворачивалась во все стороны, согласно команде.Вот в такую-то именно минуту, когда Андрей-воин был дома и муштровал племянницу, явился Рыжик. Мальчик еще из окна увидел, что делается в хате старика, и решил избавить Дуню от мучений. Из всех уличных мальчишек он один только не боялся Андрея, из-под единственной руки которого он умел во всякое время увернуться.Завидя Рыжика, отставной солдат поднялся с лавки, приосанился и крикнул:– Артикул!– Здравия желаю, дяденька! – крикнул, в свою очередь, Санька, зная, что Андрей любит подобного рода приветствия.– Дурак!.. Я не дяденька, а отставной ефрейтор сто пятьдесят первого Брест-Литовского пехотного полка и георгиевский кавалер! – выпалил безрукий и сделал несколько шагов к Рыжику. – Артикул! – крикнул он снова.Санька немедленно опустил руки по швам и выпятил вперед грудь. В хате на мгновение сделалось тихо. Слышно было, как тяжело дышал растянувшийся на полу Мойпес.Андрей-воин молча и серьезно оглядывал фигурку мальчика, его позу и, оставшись, по-видимому, доволен выправкой, с достоинством истинного командира проговорил:– Молодец, спасибо!..– Рад стараться, ваше благомордие!.. – скороговоркой ответил на похвалу Рыжик и тут же добавил: – Меня папа за вами, дяденька, послали… Они с крестным в питейном сидят.Не успел еще мальчик кончить, как Андрей-воин, не говоря ни слова, схватил картуз и выбежал вон.Дети остались одни.Как ни был мал Рыжик, но он уже отлично понимал, что такое нужда и бедность. Оглядывая хилую, тощую фигурку Дуни, мальчик почувствовал к девочке жалость, и ему захотелось чем-нибудь ее обрадовать, заставить ее улыбнуться, развеселиться, но, к сожалению, у него ничего не было: ни игрушек, ни лакомств. Он сам только сегодня впервые вырвался на свободу.– Пойдешь к нам? – после некоторого молчания обратился Рыжик к Дуне.Та молчала, низко опустив голову.– Пойдешь? – повторил Санька, но, не получив ответа, принялся уговаривать: – Пойдем!.. У нас тебе хорошо будет… У мамы теперь много работы есть… Ты помогать будешь… Идем, а?..Дуня наконец подняла на него синие грустные глаза и, к величайшему удовольствию Рыжика, улыбнулась.– А ты меня в воду не бросишь? – вдруг спросила Дуня.– За что я тебя брошу?.. Разве можно тебя в воду бросать, глупенькая? Ведь ты сирота… Тебя обижать нельзя…– А почему меня дядя обижает? – тихо спросила Дуня.– Дядя почему обижает?.. – переспросил Санька и задумался, не зная, что сказать и чем утешить свою подругу.В это время промелькнула мимо окон серая шинель Андрея-воина. Дуня от страха съежилась в комочек.– Дяденька идут… – прошептала она, невольно прячась за спину Рыжика.В сенях послышались тяжелые шаги, а вслед за тем в дверях хаты показался Андрей-воин. Он был страшно разозлен.Небритый острый подбородок его вздрагивал, серые бачки тряслись. В руке он держал толстую суковатую палку.– Я вам, чертенятам, сейчас покажу, как обманывать меня! – крикнул старик и стукнул палкой об пол. – А с тебя, – продолжал он, обращаясь к Дуне, – всю шкуру сдеру…Старик еще раз стукнул палкой и с яростью бросился к детям. Но не успел он переступить порог, как на него вдруг заворчал Мойпес, который до того мирно лежал на полу в своей любимой позе.– Ну, ну… Ты посмей только! – упавшим голосом сказал собаке старик и слегка пригрозил ей палкой.Но едва только он это сделал, как Мойпес поднялся на ноги, ощетинился и так зарычал, что старый солдат невольно попятился назад.– Ах ты, окаянный пес, чтобы тебе сдохнуть! – пробормотал растерявшийся «воин».Рыжик залился смехом.– Вот так собака у меня… Ай да Мойпес!.. – восхищался поведением пса Санька.– Послушай, ты, рыжий чертенок, убери свою подлую собаку, а не то рассержусь… – проговорил старик, размахивая палкой.– Сердись, дяденька, сердись! – сквозь смех сказал Рыжик и обернулся к Дуне: – Пойдем, Дуня… сюда, в окно…– Я боюсь… – прошептала девочка.– Не бойся, Мойпес его не допустит… Пойдем, я своей маме расскажу: она тебя у нас жить оставит.Санька почти насильно втащил Дуню на лавку, а потом выскочил из окна и то же самое помог сделать девочке.– Дунька, назад! – крикнул Андрей-воин.Но дети его не слушались. Оба они без оглядки пустились бежать. Через минуту их настиг и Мойпес.Аксинья в это время белила хату. До пасхи оставалось несколько дней, и у Аксиньи работы было по горло. Не менее усердно трудился и Тарас: он заготовлял товар на Проводскую ярмарку.– Мама, я Дуньку привел, – сказал Рыжик, подойдя к матери.– Зачем?– Дядя пьян напился… Бьет ее… Она плачет…– Ох, горе горькое! – вздохнула Аксинья, продолжая делать свое дело.– Мама, Дуне можно у нас жить?Аксинья сделала вид, будто не слышит.– Мама, можно? – повторил Рыжик.– Ах ты, глупенький ты мальчик! Ежели бы мы были богаты, то не одну, а двадцать Дунек взяли бы на прокорм, а то сам знаешь, какие мы богачи: сидим без хлеба на печи… Ну, да пусть до праздника поживет, – закончила Аксинья и снова вздохнула.– Ну вот, слышишь? – нагнулся Рыжик к Дуне. – Можешь жить у нас. А дядя к нам не придет, ежели у нас Мойпес есть…На бледном лице Дуни появилась улыбка. VIНОВОЕ ЗНАКОМСТВО Для Рыжика весна промчалась, как сон. Одно радостное впечатление сменялось другим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15