Футболист сказал, что его мама на работе, поэтому и так не будет волноваться, а себе под нос пробурчал, что ей все равно.
— А твоя приемная мама, Трейси? — спросила мама Александра.
— Она тоже не будет волноваться, честное слово, — твердо сказала я, хотя Александр нахмурился.
Футболист положил мяч на пол, чтобы справиться с соком и печеньем. Мяч без конца от него откатывался, поэтому он время от времени тихонько возвращал его обратно, ловко поддевая кроссовкой.
— Ты здорово работаешь ногами, парень, — сказал папа Александра.
— Он потрясающе играет в футбол, — с гордостью сказал Александр.
— Да, ничего, — скромно ответил Футболист, что было на него непохоже.
Папа Александра заговорил о футболе, и Футболист с удовольствием поддержал разговор и даже продемонстрировал некоторые из своих коронных ударов.
— Ах, дорогой, поосторожнее со статуэтками! — сказала мама Александра, вбегая в комнату с подносом, на котором стояли тарелки с чипсами и блюдца с «блошками».
— А что, если нам погонять мяч в саду? — спросил папа Александра.
Они вышли в сад через стеклянную дверь и почти сразу же стали гонять мяч, как старые приятели.
Александр с тоской уставился на них.
— Мой папа любит футбол, — сказал он.
— Тебя он в глубине души тоже любит, — сказала я. .
Александр нахмурился и покачал головой.
— Уж мама тебя точно любит.
Александр слегка кивнул.
— И Футболист тебя любит, и мне ты очень, очень нравишься. Ты ведь это знаешь, да?
Похоже, он догадывался. Он все кивал и кивал головой, как болванчик.
— Ты мне тоже нравишься, и Футболист от тебя без ума. Он хочет, чтобы ты стала его подругой.
— Ну, я в этом не уверена, — ответила я. — Я могу стать его подругой, но и твоей подругой тоже, если ты, конечно, захочешь.
— Конечно, захочу! И может быть, своей маме ты не всегда нравишься, но у меня такое чувство, что Кэм тебя очень сильно любит.
— Нет, не любит. Ладно, хватит об этом!
Я сама все испортила.
Наконец я разрешила себе как следует задуматься о наших отношениях с Кэм и о том, как нам было хорошо вместе. Спросите, чем мы занимались? Да разными глупостями: ну, например, танцевали под «Хиты недели», выкрикивали глупые ответы, когда смотрели телевизионные викторины, придумывали что-нибудь дикое и невероятное, что могло произойти дальше в мыльных операх. И на ночь Кэм всегда укрывала меня одеялом и трепала по волосам. И если я в страхе просыпалась ночью — видела плохой сон или что-то в этом роде, — я знала, что всегда могу побежать и забраться к ней в кровать. Она тяжело вздыхала и говорила: «Трейси — заводная попа», — но всегда крепко меня к себе прижимала. И хотя она готовила для меня скучную и здоровую еду, иногда мы все-таки ходили в «Макдоналдс». И когда меня не пригласили на день рождения к Роксанне, Кэм сказала, что мы можем устроить свою вечеринку — только для нас двоих, и купила даже именинный торт.
Конечно, иногда нам было не до веселья. Кэм бывала очень раздражительной, у нее случалось плохое настроение, но ведь и я была не подарок. Однако она никогда не оставляла меня одну дома. Не гуляла ни с какими мужчинами. И однажды, когда она собиралась на какой-то особенный концерт с Джейн и Лиз, а за мной должна была присматривать приглашенная по такому случаю подруга, Кэм все отменила, потому что у меня расстроился желудок. Представляете, она не пошла на концерт, чтобы самой ухаживать и убирать за мной!
Мы ладили, Кэм и я. Как настоящие друзья. Как сестры. Почти… почти как будто она была моей мамой.
Чай получился на славу. Мама Александра приготовила для нас треугольники пиццы, сырные палочки, маленькие сосиски, великолепный шоколадный торт и бисквит с розовой сахарной глазурью, а еще мороженое с необыкновенным клубничным сиропом, но когда я набрала полный рот, мне показалось, будто я съела картонную коробку Александра.
Я не могла нормально жевать, потому что в горле стоял ком. Мне хотелось домой.
Дом, милый дом
Я все-таки отправилась домой. Папа Александра настоял на том, что сам меня отвезет. Он взял с собой Футболиста, и они всю дорогу болтали о футболе и не заметили, что я совсем притихла и в оставшиеся пять минут до дома не проронила ни слова.
Я выпрыгнула из машины, помахала им на прощание, уставилась на дверь и приготовилась нажать кнопку звонка. Даже палец к ней приставила, как будто действительно решила на нее нажать. Машина уехала, а я все стояла и собиралась позвонить в дверь, пока рука не онемела от напряжения. Все репетировала про себя, что надо сказать. Ничего мне не нравилось. Наконец пришла к выводу, что ничего я сказать не смогу. Я не могла представить себе, как посмотрю в глаза Кэм, потому что была уверена, что она меня оттолкнет и прогонит. Лично я так бы и поступила, если бы ко мне отнеслись так, как я к ней.
К маме возвращаться было нельзя. Конечно, мне не пришлось бы бродить по улицам или спать в картонной коробке в нашем пустом доме. Я знала, как можно срочно позвонить в социальную службу. Можно было в течение часа вызвать Илень, и она нашла бы, где мне переночевать, и стала бы трещать по поводу того, что со мной произошло, только утром. Она бы сжала свои кроличьи зубки и сделала все возможное, чтобы найти для меня новый дом.
Но мне не хотелось в новый дом. Я знала, чего хочу, хотя уже было слишком поздно. И вдруг мой палец сам нажал на кнопку. Звонок все звонил и звонил. Я услышала быстрые шаги, дверь распахнулась, и в ней стояла Кэм. Ее волосы торчали в разные стороны, глаза были красные от слез, а кофточка застегнута не на те пуговицы, но она показалась мне самой замечательной женщиной на свете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60