Гарриет на цыпочках вышла. Она вдруг вспомнила, что ей еще надо доделать домашнее задание, и вернулась к себе в комнату. Она подумала, что лучше этим заняться сейчас, до того как в полвосьмого по телевизору начнется кино. Гарриет не любила детских передач. Она никогда не понимала их смысла. Они казались ей какими-то туповатыми. Вот Джени смотрела их все и хохотала до упаду, но Гарриет они совершенно не смешили. Конечно, Джени еще смотрела все научно-популярные программы, все время делая какие-то записи. Спорти смотрел спортивные новости и кулинарные передачи, записывая рецепты, которые понравились бы его отцу.
Гарриет села за стол и вынула школьную тетрадь. Надо было сделать домашнее задание по математике. Математику она ненавидела. Ненавидела до глубины души. Она провела столько времени, ненавидя математику, что его почти не осталось на выполнение задания. Она этого задания не понимала, ну, ни единого слова. Она даже не понимала тех, которые его понимали. Она всегда смотрела на них с подозрением. У них что, есть какая-то часть мозга, которой у нее нет? А у нее что, в голове дырка вместо того места, где полагается быть математике? Она вытащила свой блокнот и записала:
У НАС ЧТО, У ВСЕХ ЕСТЬ МОЗГИ, КОТОРЫЕ ВЫГЛЯДЯТ ОДИНАКОВО, ИЛИ У НАС У ВСЕХ МОЗГИ РАЗНЫЕ И ВЫГЛЯДЯТ ТАК, КАК ГОЛОВА ИЗНУТРИ? ИНТЕРЕСНО, А ГОЛОВА ИЗНУТРИ ВЫГЛЯДИТ ТАК ЖЕ, КАК ГОЛОВА СНАРУЖИ? ИНТЕРЕСНО, А У ТЕХ ЛЮДЕЙ, У КОТОРЫХ НОСЫ ОДИНАКОВО ДЛИННЫЕ, И МОЗГИ ВЫГЛЯДЯТ ОДИНАКОВО? ИНТЕРЕСНО, ЕСТЬ ЛИ У ЭТИХ ЛЮДЕЙ ДЛИННОНОСАЯ ЧАСТЬ МОЗГА? У МЕНЯ ОЧЕНЬ КОРОТКИЙ НОС. МОЖЕТ, МАТЕМАТИКА ИМЕННО ТАМ И ДОЛЖНА БЫЛА БЫТЬ?
Она захлопнула блокнот и попыталась снова заняться математикой. Цифры плыли у нее перед глазами. Она посмотрела на большую фотографию Оле-Голли, где у нее довольно сильно выдавались вперед зубы.
Гарриет подняла голову, когда в комнату вошла мама.
— Как ты, дорогая? Работаешь?
— Нет, занимаюсь.
— А чем ты сейчас занимаешься?
— Математикой, — скривилась Гарриет.
Миссис Велш подошла к столу и склонилась на дочерью.
— Это же так интересно, дорогая. Математика была моим самым любимым предметом в школе.
"Ну вот, как всегда, — подумала Гарриет. — Оле-Голли никогда бы так не сказала. Оле-Голли всегда говорила: «Математика для тех, кто только и хочет, что все сосчитать. А другие хотят знать, что именно они считают». Так оно и было. Если бы только эти смешные маленькие значки были бы чем-нибудь еще, а не только смешными маленькими значками на листе бумаги!
— Ну-ну, детка, это же очень просто. Дай я тебе покажу.
Гарриет соскользнула со стула. Сколько бы ей ни показывали, и еще раз ни показывали, и снова ни показывали, ничего не изменится.
Миссис Велш, весьма довольная собой, уселась на стул. Вскоре она настолько увлеклась решением задачки, что совершенно забыла о Гарриет. Девочка наблюдала, как она работает. Поняв, что мама полностью занята задачей, она вытащила блокнот и принялась писать:
У МАМЫ КАРИЕ ГЛАЗА И КАШТАНОВЫЕ ВОЛОСЫ, А РУКИ У НЕЕ ВСЕ ВРЕМЯ ДВИГАЮТСЯ. ОНА ХМУРИТСЯ, КОГДА СМОТРИТ НА ЧТО-НИБУДЬ ВБЛИЗИ. У ПАПЫ КАРИЕ ГЛАЗА, А ВОТ ВОЛОСЫ ЧЕРНЫЕ. Я И НЕ ЗНАЛА, ЧТО ОНА ЛЮБИТ МАТЕМАТИКУ. МНЕ ДАЖЕ СТРАННО СЕБЕ ПРЕДСТАВИТЬ, ЧТО ОНА ЛЮБИТ МАТЕМАТИКУ. Я ЕЕ ТЕРПЕТЬ НЕ МОГУ, ЭТУ МАТЕМАТИКУ.
Мама подняла голову и улыбнулась Гарриет.
— Ну вот, — гордо сказала она. — Теперь понимаешь?
Гарриет кивнула. Так было лучше. Тогда она не будет в это углубляться.
— Ну все, пойди помой руки и спускайся к ужину.
— Можно мне поесть с вами?
— Да, дорогая. Мы сегодня поужинаем рано. Гарри измучен, и мне тоже уже хватает.
— Хватает чего?
— Ну, просто хватает. Такое выражение. Это значит, что я устала, — и она вышла из комнаты.
Гарриет записала в блокнот:
ХВАТАЕТ? НАДО ОБ ЭТОМ ПОДУМАТЬ.
* * *
Когда Гарриет легла в постель, она еще полночи читала, потому что никто не догадался забрать у нее фонарик, как всегда делала Оле-Голли. «Они мне позволяют читать хоть всю ночь», — подумала в конце концов девочка, отложила книгу и, выключив фонарик, грустно лежала в постели, чувствуя себя всеми забытой.
На следующее утро Гарриет проснулась с ощущением, что Оле-Голли снилась ей всю ночь напролет. Еще лежа в постели, она схватилась за блокнот.
ИНТЕРЕСНО, А ТЕ, КТО МНЕ СНЯТСЯ, ТОЖЕ ВИДЯТ МЕНЯ ВО СНЕ?
Она полежала минутку, обдумывая эту мысль. Тут вдруг вспомнила, что сегодня будут распределять роли в рождественском представлении. Гарриет ни за что не хотела опаздывать, потому что тогда ей достанется какая-нибудь дурацкая роль. В прошлом году ей пришлось играть одну из овечек.
Как бы Гарриет ни торопилась, она все равно делала все, что положено делать утром. Она настолько любила, чтобы все всегда было то же самое, что Оле-Голли даже приходилось проверять, чтобы девочка не надела вчерашнее платье. Гарриет казалось, что одежда сидит лучше, если ее немножко поносишь.
Одевшись, она помчалась вниз в столовую, откуда мама немедленно отослала ее обратно наверх, потому что она забыла умыться. «Как можно помнить такие мелочи, — удивлялась Гарриет, — Оле-Голли всегда все помнила» . После завтрака она сделала несколько беглых заметок в блокноте — о погоде, о кухарке, о том, какой галстук сегодня у отца и тому подобных мелочах. Потом собрала учебники и отправилась в школу. Она сделала еще несколько записей в блокноте, наблюдая за учениками, входящими в школу. Все постоянно приставали к ней с вопросом, что это она такое записывает. Гарриет в ответ только хитро улыбалась, отчего они с ума сходили от ярости.
Гарриет делала школьные задания быстро и обычно писала свое имя, Гарриет М. Велш, со множеством закорючек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58