Один воин без сожаления проткнул стрелой свою левую руку, и многие сейчас же последовали его примеру. Все это сопровождалось дикими криками.
Вася шел, с удивлением наблюдая за этим массовым приступом острого помешательства. Вскоре он увидел две богатых колесницы, которых раньше не было в колонне. Осторожно пробираясь между беснующимися людьми, Вася подошел поближе к колесницам.
На одной полулежал, полусидел человеческий труп в скифской одежде, богато расшитой золотом. На его голове красовалась золотая же диадема. Лицо и руки трупа даже для покойника были неестественно желты. Полуоткрытые мертвые глаза бессмысленно глядели перед собой.
На другой колеснице сидела совсем молоденькая женщина. Сверкающий головной убор, драгоценные ожерелья, браслеты, самоцветные камни наряда составляли резкий контраст с испуганным выражением ее залитого слезами полудетского личика.
Вася поочередно смотрел то на труп, то на женщину и вдруг сам вздрогнул от страха. Ему почудилось, будто по лицу трупа покатилась слеза. Вася протер глаза. Ему не померещилось. Вот скатилась вторая, третья… Падая на блестящий наряд мертвеца, слезы оставляли на нем глянцевитые расплывшиеся пятна.
И вдруг в памяти Васи возникла картина: новогодний вечер. Он и Кюльжан стоят перед украшенной игрушками елкой. На ней догорают разноцветные тоненькие свечи. Пахнет растопленным воском, и его капли падают на новенький Васин костюм.
— Отойди подальше, — слышит он голос матери. — Смотри! Весь воском испачкался.
— Воск! — прошептал Вася. — Они покрыли тело покойного воском, чтоб дольше не испортился. Это, наверно, их царь. Быть нам по этому случаю сегодня без обеда и без ужина.
Но Вася ошибся. Вернувшись, он увидел костры, разведенные на берегу, а Кюльжан уже старательно промывала отпущенную им на несколько человек брюшину теленка.
У царских скифов был обычай: возить тело умершего царя по всей подвластной ему территории. При этом народ был обязан в знак своей скорби не только наносить себе мелкие ранения, но и следовать за колесницей покойного и его жены до самого кладбища. Гробницы царей находились в Геррах (расположенных у порогов Днепра — Бориофена). Поэтому огромное траурное шествие кочевников по пути все увеличивалось. Пленники покорно плелись вслед за всеми.
Для скифов, которых вынуждало к постоянным передвижениям в поисках пастбищ большое количество скота, проводы царя были просто развлечением. Они чувствовали себя дома и в своих шатрах на колесах и верхами на конях. Иначе рассматривали свое вынужденное путешествие пленники, но их мнением, конечно, никто не интересовался.
Часть пленников уже использовали для ухода за скотом, а большую часть после похорон скифы предполагали продать греческим купцам. Те охотно давали в обмен на рабов золотые вещи, кубки, блюда и другие предметы. Они даже украшали их рисунками из скифской жизни, на темы, заказанные скифской знатью.
Около двух недель длилось траурное шествие к Геррам, но путь теперь был уже не так изнурителен. Колонна двигалась с торжественной медлительностью чуть не по самому берегу реки.
Наконец, колонна остановилась между высокими курганами — местами погребенья скифских царьков и вождей. Почти в центре этого огромного кладбища зияла большая четырехугольная яма, приготовленная для очередного знатного мертвеца.
Все внимание скифов было поглощено зрелищем снятия маски с лица мертвого царя, для этой цели щедро обмазанного глиной. Вася, Валерик и Кюльжан без особого труда проскользнули к могиле. Дно могилы было покрыто золотистой соломой. В углу ее стояло десятка два заостренных кольев.
— Это для чего же? — спросил Валерик. — Может быть, у них обычай вбивать в мертвеца осиновый кол, чтоб он, как вурдалак, не мог выйти из могилы?
— Для этого было бы достаточно одного кола, — возразила Кюльжан. — Нет. Тут, наверно, что-нибудь другое придумали.
Погребение началось. Под громкий плач скифов шесть рабов осторожно опустили труп царя на соломенное ложе. Затем они вбили приготовленные колья по обеим сторонам трупа. Образовавшуюся изгородь сверху покрыли положенными поперек брусьями и задрапировали это сооружение обыкновенной рогожей.
Но в яме вокруг загородки с царем было еще много места, и скифы немедленно начали его заполнять. Вначале был спущен деревянный катафалк, на котором лежала еще синяя, только что задушенная царица. У ее ног уложили тела любимых слуг царя. По некоторым еще пробегали судороги, но царских скифов это ничуть не смущало.
— Уйдемте скорее отсюда, — прошептала побледневшая Кюльжан. — Мне кажется, я сама сейчас упаду в эту страшную яму.
Но теперь при всем желании дети не могли выбраться из тесно окружившей их толпы, и волей-неволей вынуждены были видеть всю остальную погребальную процедуру.
В могилу начали опускать дорогое оружие, сосуды с вином и маслом, приобретенные у греческих купцов, что было видно по поставленным на них печатям. Затем последовали серебряные вазы, украшенные выпуклыми изображениями растений и птиц. Одежда, увешанная золотыми бляхами, была размещена на колышках, вбитых в стены могилы.
Накрыв все это так же рогожами, скифы руками забросали могилу землей, но только до половины. «На том свете» царю могли понадобиться и лошади. На этот случай был заранее подогнан целый конский табун. В первую очередь были зарезаны и спущены в яму кони, которые везли колесницу царя и царицы. Но, по мнению скифов, для царя этого было мало. Еще полсотни коней в драгоценной сбруе поочередно подводились к могиле. Взмахом меча им перерезали горло и общими усилиями сбрасывали в почти наполненную яму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103