Они думают, что в них все неправда. Но мы-то с вами знаем, что это не так. Мы знаем, что и собаки умеют говорить и писать, мы знаем с вами много волшебного и уверены, что это-то и есть правда.
Тем не менее представлюсь снова.
Я — пёс по имени Пират, как раз тот самый, который умеет писать, а это и хорошо и плохо. Хорошо в том смысле, что необычно, а плохо, потому что ко мне, во-первых, странно относятся в издательствах: ведь видят, что я принёс рукопись, а не верят, что я её написал; а во-вторых, все постоянно просят меня что-то написать, словно бы моё умение какое-то волшебное или я цирковая собака.
Но ведь ни то ни другое.
Я обыкновенный пёс, единственное, что во мне сказочного, я всегда в повестях одного и того же возраста, а описываемые мною события — это мир глазами собаки. Советую и вам иногда смотреть на мир собачьими глазами: может быть, это принесёт вам счастье.
В моих уже известных произведениях я описал дачу, которую Мама-Маша снимает на лето в деревне, — повесть называлась «Наши каникулы», наше с Витей — моим хозяином-семиклассником — путешествие в пансионат отдыха и то, как мы оттуда попали в волшебную страну, — повесть «Пират в волшебной стране». И третью повесть про Витину влюблённость и про то, как к этому относились в школе учителя, — повесть «Записки из-под парты». Об учителях я ещё буду писать обязательно, и скорее всего в сатирическом плане, потому что и нашему папе Пал Палычу, и нашей маме Маше, и мне, и Вите, и даже маленькому Витиному брату Костику, — словом, всем нам слишком тяжело даётся Витина школа. …Но не буду ворчать. Сразу перейду к делу.
Прошлым летом в оздоровительном пансионате Витя познакомился с замечательными ребятами — с американкой Хайди, с китаянкой Лайце, с индийцем Гурбахшем, с негритёнком Ате и даже с австралийкой Три Лепестка Чёрной Розы, — а вот совсем недавно Витя получил письмо как раз от австралийки, в котором она писала много столь интересного, что я посоветовал Вите не раздумывая ехать к ней в гости; посмотреть на неведомый заграничный мир и, конечно же, показать себя.
«Пиратыч, — закричал Витя, — а ты сам-то читал письмо Трех Лепестков Чёрной Розы? На-ка вот, прочти».
Я не торопясь убрал со стола диссертацию Пал Палыча — Витиного папы (её уже который раз возвращают для доработки, и он доверят мне пройтись по ней лапой мастера), развернул письмо и стал читать.
С первых же строк я понял, что если Витя поедет в гости к Трём Лепесткам Чёрной Розы, то, конечно же, я поеду с ним. Одном ему там просто нечего делать. В письме было следующее:
«Дорогие Витя и Пират! Мне очень нужна ваша помощь и ваш совет. Я с удовольствием вспоминаю, как в прошлом году мы все вместе сумели победить страшного дракона войны, а сегодня проблемы иные, реальные, но не менее важные. Я взяла на воспитание маленькую собачку Эвелинку и привезла её домой, но мои родители категорически против того, чтобы этот очаровательный пёс, вернее, эта очаровательная псинка жила у нас. У нас новая квартира — мы переехали из Австралии в Италию (папа здесь будет работать), — и в ней, в целой Италии, оказывается, нет места для нас с Эвелиной.
Я говорю для нас, потому что мы теперь неразделимы. Мы подружились. А разве можно выбросить друга, который смотрит на тебя и верит? А тут ещё объявили о собачьем конкурсе в очаровательном городе на побережье — Сенигаллии, и мы выезжаем туда с Эвочкой через месяц. Ведь если Эва заслужит какую-то награду, то, во-первых, она будет считаться участником общеевропейского собачьего Марша мира, а значит, полноправным членом общества, а во-вторых, наши родители не посмеют не пустить её в дом, к тому же мы заработаем деньги. К сожалению, у нас деньги и положение решают очень многое. Гораздо больше, чем доверчивый мокрый нос и симпатия. Не дай вам Бог построить такое же общество.
Я очень прошу вас приехать с Пиратом вместе, и мы, может быть, вместе с Пиратом (подчёркнуто Тремя Лепестками Чёрной Розы. — Пират) придумаем что-нибудь. Жить будем в Сенигаллии, на берегу моря в отеле «Масси» (здесь очаровательная хозяйка Элизабета, и к собакам относятся лучше, чем мои родители), Мой телефон…» И дальше был номер телефона нашей с Витей милой некогда австралийской, а теперь итальянской подружки.
Я восторженно тявкнул и отдал Вите письмо, и Витя побежал показывать его маме Маше. Из конверта, в котором лежало письмо, выпал ещё какой-то документ с огромным количеством печатей. Это было официальное приглашение Вите от Трех Лепестков Чёрной Розы посетить Итальянскую Республику.
В момент чтения письма мне показалось, что где-то запели «Аве Мария». А когда её поют, на мои собачьи глаза наворачиваются слезы. Я слушал её мысленно, но восторженно и самозабвенно.
А потом мы с Витей сидели в нашей комнате и прислушивались к разговору взрослых. Витя относительно к происходящему хладнокровно, а я с душевным трепетом. Не то чтобы я боялся, что мне придётся остаться. Просто, не помню уж при каких обстоятельствах, но совсем ещё щенком, я слышал, что нужны какие-то характеристики для поездки за границу. Где их берут — не знаю: то ли в комиссионном магазине, то ли ещё где-то, и сколько это стоит.
Сидя с Витей в комнате, я усёк что-то похожее от Пал Палыча. А потом услышал вдруг голос мамы Маши, с пафосом произнёсший: «Какое, милые, у нас тысячелетие на дворе?» Он успокоил меня. И очень скоро, уже по мерному воркотанию голосов из кухни, мы с Витей начали понимать, что в Италию нас отпустят двоих. Только Пал Палычу мамой Машей было дано указание узнать, как это можно побыстрее сделать.
В наше удивительное время это оказалось не так уж сложно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79