Антонина Егоровна сидела в передней и, сбросив тапочки, надевала туфли.
– Игорь! – говорила она. – Ну хоть перед отъездом перестань ты на меня яриться!
Игорь Иванович, одетый в поношенную энцефалитку, сидел в комнате на корточках и возился с рюкзаком.
– Я не ярюсь, Антонина Егоровна, а спрашиваю: почему, по вашему мнению, четырнадцатилетний малый не может самостоятельно найти дом восемнадцать, корпус два?
Тараскин и сам беспокоился, что сын запаздывает с возвращением, но Антонина Егоровна решила идти встречать Лешу на остановку автобуса, а излишняя забота бабушек о внуке всегда выводила его из себя.
– Да потому, что я тут сама плутала! Ты посмотри, куда наш корпус два запрятали! – Антонина Егоровна появилась в дверях. – Нет, Игорь! Вот все про злую тещу анекдоты рассказывают... А поглядели бы на такого зятя, как ты! Да ведь ты меня сегодня совсем заел! До поздней осени расстаемся – так нет, он все грызет да грызет, все грызет да...
Вот тут-то раздался звонок. Антонина Егоровна бросилась открывать. Игорь Иванович вскочил и тоже вышел в переднюю.
– А вот и Лешенька! – радостно пропела бабушка, целуя внука.
– Леха! Дружище! – Игорь Иванович обнял сына за плечи, прижал его голову к себе и чмокнул в лоб. – А мы тут с бабушкой чуть не поссорились из-за тебя. Я говорю: "Да зачем Алеху на остановке встречать? Что, он сам дорогу не найдет?!"
– Ты прав, Игорек! Ты прав! – великодушно согласилась Антонина Егоровна.
Бабушка и папа на радостях не заметили, что Леша как-то странно себя ведет: на поцелуи отвечает нехотя и улыбается какой-то кривой, деланной улыбкой. Все трое вошли в комнату, и только тут Антонина Егоровна спросила:
– Лешенька, а где чемоданчик? Не потерял?
Леша стал быстро краснеть. Он с тоской ждал этого вопроса.
– Леха, в самом деле, где чемодан? – спросил Тараскин-отец.
Будь на месте Леши Матильда, она бы тут же придумала сногсшибательную, но правдоподобную историю. А вот Леша так увлеченно врать не умел. Максимум, на что он был способен, – это слегка покривить душой, да и то с трудом.
– Папа, я этот чемоданчик не потерял, а... ну, можно сказать, у меня его украли.
Конечно, оба взрослых стали расспрашивать, как, при каких обстоятельствах это случилось. И Леша, с трудом выдавливая слова, поведал примерно следующее. Из деревни Голявино, где снимала комнату с верандой его двоюродная бабушка, он пришел к пригородной платформе задолго до прибытия электрички. Было жарко, а совсем близко от платформы стоял лесок, и Леша решил уйти с солнцепека в его тень.
– Понимаешь, папа, я, значит, полежал немного там под деревом, даже, кажется, вздремнул, потом услышал, что поезд приближается, пошел к платформе и вдруг вспомнил, что забыл чемодан... Вернулся, а его уже двое каких-то взяли и несут...
– Ну а ты? – спросил Тараскин.
– Я, конечно, догнал их... "Извините, говорю, это мой чемодан".
– А они?
– А они... "Докажи", – говорят.
– Хамье какое! – вставила Антонина Егоровна, а Леша продолжал:
– Я говорю: "Это легко доказать, я ведь знаю, какие вещи в чемодане..." Но тут один побежал с чемоданом в лес, а другой мне дорогу загородил...
Игорь Иванович смотрел на сына пристально и сурово.
– Ну а ты-то, ты что сделал?
– Я, конечно, хотел его оттолкнуть, а он... "Только тронь, говорит. – Вон мой старший брат!" Я оглянулся, и он тоже бросился бежать... А поезд уже отошел... На следующем пришлось.
Антонина Егоровна рассердилась:
– Ну, я увижу эту Серафиму Ивановну, все ей выскажу! Если ты уж берешь парня погостить, так изволь его проводить хотя бы до станции!
– Да подождите вы, Антонина Егоровна! – оборвал ее Тараскин и снова обратился к сыну: – Так у тебя не взрослые, а дети отняли чемодан?
– Ну... Ну, не такие уж дети... Один вот примерно с меня... И потом... у них старший брат...
Игорь Иванович уже совсем вышел из себя. Он пошлепал пятью пальцами по лбу и почти закричал:
– Да ты что, не сообразил, что они тебя старшим братом только пугали?!
– Я потом так и подумал, но сначала...
Тараскин-отец, заложив руки назад, стал ходить вокруг сына, словно осматривая его со всех сторон.
– Короче говоря, ты опять струсил! Испугался двух сопливых мальчишек! – кричал он, а Леша, не сходя с места, все время поворачивался лицом к отцу.
– Папа, я не струсил, а... ну, немножко растерялся.
– "Немножко растерялся"! Ты почему-то всегда немножко теряешься, а не просто трусишь. Две недели назад ты "немножко растерялся" и побежал от собаки, которая тебе за это с удовольствием штаны порвала.
– Игорь! – вскричала Антонина Егоровна. – Ну будь ты, наконец, человеком! Ведь ты же с Лешкой до октября расстаешься! До октября! А парень и без тебя огорчен!
Тараскин перестал ходить и обратился к теще.
– Да, Антонина Егоровна! – отчеканил он. – Я с Алексеем расстаюсь до осени. И именно поэтому я убедительно прошу вас пойти в другую комнату и не мешать мне разговаривать с моим сыном.
Это было сказано таким тоном, что Антонина Егоровна предпочла покориться.
– Ушла! Ушла! – сказала она вполголоса. – Добивай парня! Добивай!
Все-таки она не зря напомнила Тараскину, что он сегодня надолго расстается с Лешей. Игорь Иванович взглянул на часы и понял, что это должно произойти скоро, через несколько минут. Он сел в кресло и заговорил уже мягко, даже ласково:
– Лешка! Ну, давай, как мужчина с мужчиной... Ну в кого ты растешь таким, извини, пожалуйста, размазней? Возьми хоть меня: я в твоем возрасте никому спуску не давал. Чуть что – и в ухо! Да-да! – Увлекшись, Тараскин вскочил и прошелся по комнате. – Да что там – спуску не давал! Я, знаешь, и сам любил похулиганить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62